Форум
Вторник, 3 сентября 2019 года
Э.С.: Сегодня на программе Космическое Раскрытие Рэнди Крамер. Он делится с нами своим опытом в ТКП. Рэнди, добро пожаловать.
Р.К.: Спасибо. Рад быть здесь.
Э.С.: Существует множество разных скрытых программ, как военных, так и корпоративных, и, конечно, ТКП, в которой служили Вы. Какова разница между всеми этими подразделениями и агентствами?
Р.К.: За последние десятилетия появился ряд программ, развившихся из намного более ранних корпоративных программ, программ независимых подрядчиков, программ обратного восстановления, а также программ разных военных разведывательных агентств.По существу, этим может заниматься любое из вышеперечисленных подразделений, если оно способно получать информацию для развития технологии и каким-то образом обретать финансирование.Если вы можете заявить: “Эй, у нас есть ставка в игре и технология, претендующая на место за столом”, тогда это обеспечивает организации или группе военной разведки или корпорации участие в более крупной программе. В этом смысле речь идет о конкуренции. Все хотят разработать лучшую систему движения. Все желают создать самое лучшее направленное энергетическое оружие. Все жаждут получить самую лучшую программу генетического дополнения так, чтобы оказаться на высоте по сравнению с другими программами.
Честно говоря, в основном, это удовлетворение амбиций эго или денежная компенсация. ТО есть, просто конгломерат пайщиков, каждый из которых обладает способностью развивать технологию и вкладывать ее в более крупный общий котел. Мы занимались этим десятилетиями. И все же еще не достигли такого состояния, чтобы построить самый лучший космический корабль или самое лучшее оружие. Поэтому имеет место непрерывно развивающийся процесс. Инженеры постоянно движутся в направлении, в котором считают необходимым двигаться.
Вот почему одновременно могут осуществляться 20 или больше разных параллельных программ. Вероятно, лет еще эдак через 50 мы увидим самый лучший корабль, самое лучшее оружие и самое лучшее генетическое дополнение, которые смогли разработать. Мы называем это “грандиозным скоплением стряпни”, хотя обычно не употребляем слово “стряпня”. Это просто мешанина из многих разных агентств и многих разных программ, которые развивались десятилетиями. В одних случаях участие одних агентств или подразделений было более широким, в других более узким, чем участие других.
Некоторые программы весьма неохотно работали совместно. И еще нам приходилось сотрудничать с обитателями Новой Швабии, поскольку мы были вынуждены это делать. Они тоже не горели особым желанием работать с нами. Во всяком случае, это не нравилось обеим сторонам. (Смеется)
Э.С.: Каково происхождение тайной военной космической программы? Когда она возникла на самом деле?
Р.К.: Ну, в связи с этим имеются разногласия и ведутся дискуссии. Все зависит от того, на какое время назад вы желаете вернуться, и какой вид технологии был обретен в то время. Я бы сказал, что главной отправной точкой стала Вторая мировая война. Если вы хотите сказать, что наша собственная космическая программа – это наши собственные корабли, наш собственный персонал и наше собственное оборудование, которые были… В общем, по-моему, процесс исследования и развития начался в 1940-е годы. И к середине 1950-х годов у нас появились первые несколько средств патрулирования и свои собственные пилоты. Это и были начальные стадии секретных военных космических программ – 1940-50-е годы.
Э.С.: Откуда программы получают финансирование?
Р.К.: Ох, это сочетание разных источников. Кое-какие суммы поступают из банковской индустрии, глобальной банковской системы. Имеются и частные инвесторы, деньги вкладываются некоторыми самыми богатыми семьями на планете. И еще существуют военные разведывательные и неконтролируемые агентства, качающие средства из черных бюджетов, из, скажем, производства и продажи героина, кокаина и других наркотиков на черном рынке.
В общем, денежные средства поступают из многих разных мест. Не все они легальные, и одни более незаконные, чем другие. Да и из общего бюджета исчезают триллионы долларов в год. А уж он не имеет никакого отношения к черному бюджету.
Э.С.: Верно.
Р.К.: Итак, денежные средства перекачиваются отовсюду: из черного бюджета, торговли наркотиками, плюс частные инвестиции, плюс банковская индустрия, плюс то, что сейчас называется межгалактической торговлей. Последнее – это когда мы производим товары и продаем их по всей галактике. То есть, мы ведем бизнес со всеми, выручаем огромные суммы денег, а затем вновь вкладываем их в программы. Полагаю, речь идет не о триллионах долларов в год, а о квадрильонах.
Э.С.: Чем мы можем торговать со звездами? Разработкой месторождений? Людьми?
Р.К.: Всем понемногу. По-моему, три главных предмета экспорта – это военная технология, пиво и детская одежда. По-видимому, детская одежда предназначается вовсе не для детей, а для людей, ростом и размером с детей.
Э.С.: Ростом и размером с детей означает инопланетное происхождение?
Р.К.: Да. Это инопланетяне ростом 0,9-1,5 м. (Смеется)
Э.С.: Вы их видели?
Р.К.: Конечно.
Э.С.: Давайте поговорим о структуре… Прямо сейчас, кто на самом деле управляет планетой и этими агентствами? Кто входит в этот 1%?
Р.К.: Вот как понимаю это я: скажем, имеется метафорический стол, и те, кто делают ставки в игре, получают места за этим столом. За ним ведутся многочисленные дискуссии, осуществляются многие маневры, заключаются сделки, в общем, люди могут получить то, что хотят. Но ни один человек за столом не обладает полномочиями диктовать кому-то другому. Потому что все другие могут ставить палки в колеса, если того хотят.
В каком-то смысле, это серьезная тупиковая ситуация, когда каждый заявляет: “Ну, если я не получу то-то и то-то, тогда может случиться то-то и то-то. У вас замечательный бизнес, и было бы неприятно, если бы с ним что-то случилось. Ну, там пожар или что-то еще”. В общем, конкуренция в чистом виде. Хотя, одновременно, конкуренция в каком-то роде балансирует ситуацию.
В общем, думайте об этом как о множестве людей, конкурирующих друг с другом, но поскольку ни один человек или агентство не в состоянии контролировать все, “в конце дня” все они вынуждены сотрудничать друг с другом ради общей цели. Поэтому при наличии множества различий, споров и разногласий, в основных вопросах, касающихся безопасности Солнечной системы, развития, технологического развития и межгалактической торговли, существует единое мнение. Все участники находят способы сотрудничать так, что все сидящие за столом люди продолжают развивать желаемую технологию и делать желаемые триллионы долларов.
Э.С.: То есть, Вы утверждаете, что у этих людей, страдающих манией величия, на первом место стоит эго? И, в то же время, они вынуждены сотрудничать, поскольку у каждого имеется компромат на других?
Р.К.: Да. Мой бригадный генерал говорил, что самое худшее, с чем им приходится иметь дело на встречах, – это то, что называется ментальностью генерального директора: “Я намерен делать это по-своему. Меня не волнует, что думаете все вы. Если я не получу того, что хочу, идите вы все к такой-то матери”. Поэтому “да”. Эго в чистом виде. Еще мой генерал сравнивает их с множеством кричащих детей, сидящих за одним столом. Иногда им просто нужно дать соску, и они заткнутся.
Э.С.: Верно. (Оба смеются) Можем ли мы на минутку прерваться? Давайте посмотрим на наш метафорический стол более пристально. Давайте познакомимся с каждым человеком, агентством, организацией или корпорацией. Как Вы думаете, сколько человек является частью круглого стола? Давайте познакомимся с каждым из них, которые Вам известны и о которых у Вас есть что рассказать.
Р.К.: Вот это вопрос! Конечно, я мог бы отговориться, сказав, что общее количество участников в группах и агентствах сводится к сотням, но на самом деле их количество приближается к тысячам, так как речь идет не просто о США. Мы рассуждаем глобально. Полагаю, что в тайных программах тем или иным образом принимают участие страны G20. То есть, это множество агентств, военных организаций, неконтролируемых агентств, корпоративных агентств, средств частных лиц и банковских денег из разных стран. В общем, множество мелких групп, составляющих большее целое.
Э.С.: Сидят ли за нашим метафорическим круглым столом инопланетяне?
Р.К.: Большинство сидящих за столом, 90-95%, – земные люди. Имеются и кое-какие инопланетяне, которым мы вынуждены доверять достаточно для того, чтобы включить в данный процесс.Но, в основном, 95% – люди, рожденные на Земле.
Э.С.: Те инопланетяне похожи на нас? Знаете ли Вы, откуда они?
Р.К.: Хм. Виды, с которыми мы работаем, и которые сидели бы за столом в настоящий момент,… Я бы сказал, что преимущественно они выглядят так, как Вы и я. Если бы они проходили мимо Вас на улице, Вы бы не смогли заметить разницу. Все сводится к чему-то глубинному. То есть, мы склонны больше доверять похожим на нас видам, чем тем, кто сильно отличается.
Вот почему мы стремимся создавать прочные альянсы и дружить с гуманоидными видами, очень похожими на нас. И меньше доверять другим видам, если не чувствуем, что можем их понимать: откуда они пришли и каковы их истинные мотивы. То есть, ответ “да”. В основном, за столом сидят люди и крошечный процент инопланетян, похожих на Вас и меня.
Э.С.: Почему инопланетяне вообще видят за нашим круглым столом?
Р.К.: Ну, у каждого “игрока” имеется своя ставка или интерес. Я бы выразился так: в некоторых случаях инопланетяне здесь потому, что понимают, что в их интересах пытаться помогать нам проходить через процесс, не совершая ужасных, пугающих ошибок. Представьте старшеклассника, приходящего в младший класс, чтобы помогать. Видите ли, инопланетяне не обязательно здесь с целью получения больших денег, колоссальных прибылей или даже контроля. Просто, будучи более опытным, существо в данном сценарии может помочь нам понять суть самого процесса, сделать его более гладким, чтобы мы совершили как можно меньше фатальных ошибок.
Э.С.: То есть, Вы хотите сказать, что они просто стоят у нас за плечами и наблюдают за тем, что происходит, чтобы убедиться, что мы не наделаем по-настоящему радикальных ошибок. У меня есть небольшой опыт работы в проектах с инопланетянами, похожими на нас. И я согласен с тем, что именно этим они и занимаются: наблюдают за нами и просвещают в том, чего мы еще не осознаем, научно.
Р.К.: Думаю, следует остановиться и на еще одном положении. Большинство инопланетных видов понимают следующее: если мы вовлекаемся в неограниченное военное развитие, мы можем представлять собой огромную угрозу, все большую и большую военную угрозу, когда выходим в космос. Поэтому они стремятся контролировать нашу военную силу, усмиряя ее большей дисциплиной и мудростью.
Именно этим и занимаются успешные инопланетные виды, они не становятся диктаторами и доминирующими агрессорами. Полагаю, они понимают, что помогают нам не просто так. Они пытаются охранять и защищать оставшуюся часть вселенной в целом от того, кем мы могли бы стать, если бы нас не направляли в более позитивное русло.
Э.С.: Возвращаясь к вышеупомянутому столу… Мы говорили об инопланетянах и кое-каких корпорациях. Сидит ли за столом кто-то еще, кого Вы бы хотели присовокупить?
Р.К.: Ну, более конкретно можно упомянуть представителей Космического командования ВМС, очевидно, Корпуса морской пехоты специального назначения США, Космического командования вооруженных сил, Космического командования ЦРУ, Космического командования УНБ и так далее.
Я имею в виду следующее: каждое агентство, обладающее своей собственной технологией, имеет старших администраторов или офицеров, которым разведывательная информация предоставляется так, чтобы они могли принимать решения, участвовать и присутствовать за столом. Поэтому, место за столом предоставляется любому, кто является администратором высокого уровня или офицером в любой из вышеперечисленных организаций.
И еще, речь идет не только о США, но и о других странах G20.
Э.С.: Где проходят такие встречи?
Р.К.: Мой бригадный генерал участвует в подобных встречах на регулярной основе. Он рассказывает, что большую часть своего времени проводит, мотаясь туда и обратно, между Нью-Йорком, Вашингтоном, Бельгией, Гонконгом, Лондоном, Берлином, Токио, Пекином и Москвой. То есть, встречи проходят в разных местах по всему миру, в центрах армии, разведки, финансов и правительств по всему миру. Именно в таких местах бывает мой генерал.
Э.С.: Знаете ли Вы кого-нибудь за столом, кто пользуется технологией, намного более продвинутой, чем у нас имеется сейчас, в личных целях?
Р.К.: Ох, я бы предположил, что такое происходит всегда и везде.В любое время, когда есть кто-то, кто контролирует агентство, обладающее доступом к технологии и оборудованию, если это в их власти… Почему бы не заиметь свой собственный космический корабль? Почему бы не обзавестись своим собственным экипажем, который нигде не числится, на случай возникновения чрезвычайной ситуации и необходимости убраться отсюда к чертовой матери?
Поэтому, мой ответ “да”. Такое происходит повсюду. Но я не считаю, что такое творится на уровне, на котором представляет собой угрозу. Полагаю, в основном, это уровень защиты и эгоистического интереса, когда люди думают: “Ну, если начнется сумасшествие, мир подвергнется главному вторжению или возникнет угроза глобального взрыва, я хочу переправить семью и друзей в безопасное место. Так почему бы не заиметь свое оборудование, свой космический корабль и свой экипаж?”
Э.С.: Не могли бы Вы перечислить конкретно кое-какие корпорации, возможно, являющиеся частью круглого стола?
Р.К.: Скажем, Northrop Grumman производит TR-3B. Поэтому, как аэрокосмический подрядчик, он определенно занимает место за столом. Компания Боинг создает многие компоненты для космических кораблей. Они не обязательно строят весь корабль целиком, но многие компоненты: внутренние части, мебель, сидения. То есть, внутренние части, которые встраиваются в космический корабль. В общем, все те компании и особенно компании, относящиеся к аэрокосмической индустрии…
Э.С.: Верно.
Р.К.: …которые производят что-то, вносящее вклад в целое.Я знаю парня, который работал на заводе по строительству самолета B-2, они производили компоненты для крыльев. Вот что он рассказывал: “Смотри, иногда мы знали, что делали панели, не предназначавшиеся для B-2, но нам об этом не говорили. Просто требовали, чтобы мы производили их больше”. Как-то раз он даже осмелился спросить, почему они должны делать панели, не предназначавшиеся для B-2.
То есть, в некоторых случаях в одних тайных программах создаются технологии космических кораблей и их частей, но под зонтиком других компаний, скрытых экспериментальных или военных программ. А также, определенно, военные аэрокосмические подрядчики. В этом можно быть уверенными.
Еще есть такие компании, как General Electric и другие технические компании. Как Вы думаете, кто пишет все программное обеспечение для всего? Кто для них просто “набиватели кодов”? Я имею в виду, вам приходится обращаться к людям, которые знают, как лучше всего выполнять подобную работу. И еще имеются независимые подрядные компании, такие как SpaceX.
Как-то раз меня спросили, почему эти парни все еще пользуются ракетной технологией? Я ответил: “Ну, если речь идет о гражданской космической программе, тогда вам лучше верить в то, что они пользуются ракетной технологией, поскольку накладывается определенное ограничение. Но если вы считаете, что независимые подрядчики не развивают военные технологии, чтобы затем, втихую, продавать их военным, тогда вы не понимаете большую картину”. Вот почему мы можем видеть ракеты, которые строит Илон Маск, и не видим всего остального, что он создает для военных как частный подрядчик.
Э.С.: Или, между прочим, мы не видим того, что происходит в ракете…
Р.К.: Верно.
Э.С.: потому что сейчас армия интенсивно выдвигается в космос, это хранится в секрете. Люди всегда спрашивают, как рабочие могут загружать что-то в ракету, не видя, что это такое? А вы и не видите. Оно в капсуле.
Р.К.: Естественно. Все наглухо запаковано. В ящике или в трубе. Таким образом, вы не видите, что происходит.
Э.С.: Основываясь на работе таких корпораций, как McDonnell Douglas, Raytheon и Northrop Grumman… Я заметил, что они делятся своей технологией с другими странами.
Р.К.: Да.
Э.С.: Хотя, например, самолет F-15 Eagle производится здесь, мы продаем его Израилю. Происходит ли такое нелегально с TR-3 и другими кораблями, которых мы не видим?
Р.К.: Конечно, безусловно. Это связано с засекречиванием и допусками. В этой связи я бы предположил следующее: даже если мы и продаем кому-то F-15, мы, определенно, не торгуем самым лучшим нашим оборудованием. То есть, да, мы продаем F-15, но у нас уже есть кое-что получше, чем F-15. Возможно, мы уже торгуем с другими странами даже TR-3B, но только устаревшими на десятилетия моделями, а мы уже создаем более свежие, новые и совершенные образцы.
То же самое справедливо и для технологий. Повторяю: хотя мы и делимся ими с другими странами, мы не предлагаем партнерам самые последние, самые лучшие и самые новые технологии. Мы продаем устаревшую технологию, хотя и она достаточно продвинутая, но не самая новая.
Э.С.: Естественно. Это как ситуация с iPhone. Уже имеется IPhone 25.Просто эта модель пока лежит на полке.Они не хотят делиться с нами всем одновременно. Как Вы и говорите, везде одно и то же.
Р.К.: Будьте уверены, они хотят выдоить свой доллар из каждого компонента.
Э.С.: Отличаются ли корпоративные космические агентства от военных космических агентств?
Р.К.: Да, и очень сильно. Честно говоря, а мне хотелось бы быть предельно честным, это не моя епархия. Лично я не очень хорошо осведомлен в данной сфере. Но я знаком с несколькими людьми, служившими в этих подразделениях. Я не знаю. Наилучший способ описания… Видите ли, корпоративные космические агентства в основном ориентированы на прибыль. Меньше всего их волнует этическая сторона вопроса. Поэтому корпоративные программы таковы, как мы бы о них думали. В первую очередь они ориентируются на получение прибыли. И их совершенно не волнует, как это делается.
