Вопрос третий. Октябрь 1917 г. ввел российское общество в область притяжения Главного Аттрактора (тогда, разумеется, эта терминология не использовалась). Однако можно вспомнить, что было потом. Принудительная коллективизация — и сотни эшелонов на Восток со «спецпереселенцами», голод в самых плодородных районах страны с многочисленными случаями каннибализма; система ГУЛАГа; 8-ми суточные морские «этапы» (1400 миль по Японскому и Охотскому морям) в трюмах парохода «Джурма» из бухты Находка (из владивостокского транзитного лагеря) до бухты Нагаева (до Магадана, «столицы Колымского края»); золотые прииски и оловянные рудники Дальстроя. Позже — борьба с диссидентами, цензура, самоизоляция страны. И - общий для всех «стран социалистического содружества» символ: Берлинская стена между ГДР и Западным Берлином, построенная летом 1961 г. «по рекомендации совещания секретарей коммунистических и рабочих партий стран Организации Варшавского договора для предотвращения массового бегства жителей ГДР в Западную Германию».
В конце концов перестал существовать и сам Союз Советских Социалистических Республик. Что можно сказать в этой связи?
Дело в том, что Главный Аттрактор управляет развитием общества (страны) только через целеполагание и деятельность людей: идейных и политических лидеров, больших групп населения. Ясно, что целеполагание и деятельность людей может стать и помехой для ГА. Это огромная тема. Поэтому выскажу здесь лишь несколько соображений.
Первое. Как известно, классический марксизм исходил из того, что предпосылки социализма возникают еще в рамках капитализма, но на очень высоком уровне его развития. Напротив, большевики-интернационалисты (точнее, их лидеры Ленин и Троцкий), проведя «адаптацию» марксизма к российским условиям, предложили начинать строительство основ социализма, не дожидаясь, пока российский капитализм достигнет зрелости, а сразу после захвата власти (причем, захвата — просто в любой момент обострения политической ситуации в стране). Особенно ярко эта мысль выражена в статье Ленина «О нашей революции» (1923 г.): «Если для создания социализма требуется определенный уровень культуры..., то почему нам нельзя начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы».
Понятно, в этой связи, что после октября 1917 г. Россия оказалась «вброшенной» в систему абсолютно не привычных, не очевидных для большинства людей смыслов, нравственных критериев, предлагаемых образцов поведения. И соответственно, действий власти. Теоретически-то все было просто. Как в словах «социалиста Сафронова» из повести А.Платонова «Котлован»: «мы должны бросить каждого в рассол социализма, чтоб с него слезла шкура капитализма и сердце обратило внимание на жар жизни вокруг костра классовой борьбы и произошел бы энтузиазм!». Но вот на практике - далеко не все были согласны следовать подобной «стратегии». Как писал С.Франк, «старый мир», упорствовал. А это оценивалось «новой властью», как что-то противоестественное, ибо противоречило ее представлению об относительно легкой возможности построить новый справедливый мир, да еще «в интересах большинства населения». Как же поступили большевики? А разве у них был выбор?
Вопрос стоял только так: либо остаться у власти, но для того уничтожить «внутреннего идейного противника» — либо потерять все! И осенью 1918 г. было принято официальное постановление о Красном терроре. Известны разъяснения, данные в этой связи председателем Всеукраинской Чрезвычайном Комиссии М.Лацисом — вот отрывок из его статьи (18 августа 1919 г.): «В борьбе, ведущейся не на жизнь, а на смерть, не может быть полумер и половинчатости... Меч революции опускается тяжко и сокрушительно. Рука, которой вверен этот меч, твердо и уверенно погружает отточенный клинок в тысячеголовую гидру контрреволюции... Для нас нет и не может быть старых устоев морали и "гуманности", выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации "низших классов". Наша мораль новая, наша гуманность абсолютная, ибо она покоится на светлом идеале уничтожения всякого гнета и насилия... Жертвы, которых мы требуем, жертвы спасительные, жертвы, устилающие путь к Светлому Царству Труда, Свободы и Правды».
Да, разумеется, следовать такой «установке» могли далеко не все. Но — власть тогда (и позже, с завершением, примерно, к 1923 г. собственно «красного террора») нуждалась именно в тех, кто мог. И как пишет Е.Альбац, в те годы был запущен механизм «отрицательной селекции»: процесс «отбора и выведения» особого типа человека. Поначалу самых достойных из дворянства, офицерства, интеллигенции, рабочих, крестьянства разными способами «выводили из игры». Потом из оставшихся тщательно отбирали послушных. И разве не такие руководящие кадры нередко становились главными исполнителями «Красного проекта» (= его могильщиками!) на протяжении всей истории СССР...
[Вот что писал в 1959 г. Милован Джилас, член руководства Союза Коммунистов Югославии: В буржуазных революциях классы и другие социальные силы, которым предстояло образовать новое общество, уже существовали до того, как вспыхивала революция. Революция в России была первой революцией в истории, которой пришлось создавать новое общество и новые социальные силы. Поэтому на Западе буржуазные революции, после всех «отклонений» и «отступлений», неизбежно приводили к демократии, а в России они неизбежно привели к деспотизму.]
Второе. Предпринятая «адаптация» классического марксизма к «российским условиям» привела к особой роли и месту партии в системе власти в СССР. В самом деле:
1) По Ленину, одной из важнейших составных частей процесса подготовки будущей «социалистической революции» являлось формирование «субъективного фактора»: идеологическое воспитание пролетарских масс России. Между тем, как это особо подчеркивал Ленин, «классовое, политическое сознание может быть принесено рабочему только извне экономической борьбы». И схема при этом такова: «Воспитывая рабочую партию, марксизм воспитывает авангард пролетариата, способный. быть учителем, руководителем, вождем всех трудящихся». Иными словами, РСДРП(б), уже просто в силу поставленной перед ней задачи — должна была выполнять в отношении класса рабочих роль лидера.
Впрочем, на практике все было немного иначе. Партия, писал Ленин, «должна состоять, главным образом, из людей, профессионально занимающихся революционной деятельностью; в самодержавной стране, чем больше мы сузим состав членов такой организации до участия в ней таких только членов, которые профессионально занимаются революционной деятельностью и получили профессиональную подготовку в искусстве борьбы с политической полицией, тем труднее будет «выловить» такую организацию, а конспиративность необходима для такой организации в максимальной степени». Значит, функции лидера, на практике, оказывались возложенными уже не на всю партию — а только на ее руководящее ядро (что логично: именно оно владеет всей полнотой секретной информации о положении дел, о планах, решает кадровые вопросы, контролирует партийные деньги и органы печати партии).
2) На момент октябрьского переворота в партии большевиков насчитывалось порядка 350 тыс. членов. Это немало. Но такого количества, тем не менее, было явно недостаточно для укомплектования аппарата управления огромной страной (даже если на секунду допустить, что все эти 350 тысяч имели необходимое образование и опыт для подобной работы). Неудивительно, что основная масса управленцев «досталась» большевикам от Российской империи. В результате, как пишет Ю.Мухин, получилось, что правительство (Совнарком) издает постановления по «строительству социализма», а сотни тысяч чиновников, которые должны были бы реализовывать эти постановления — их, по разным причинам, саботируют. Возникла, таким образом, жизненно важная необходимость контролировать государственный аппарат России. Но кем контролировать? Сначала попробовали осуществить контроль при помощи «комиссаров», т.е. силами людей, которым правительство доверяло. Но даже таких было мало да и не имели они часто опоры в тех структурах, контроль за которыми должны были осуществлять. Кроме того, и самим комиссарам нужна была помощь. Выход нашелся: создать во всех «управляемых структурах» партийные комитеты, которые, в свою очередь, управлялись бы из центра. Таким образом, вся страна вскоре оказалась под жестким контролем иерархии партийных организаций.
Конечно, в вынужденные «периоды мобилизации» это позволяло добиться предельной концентрации сил и ресурсов — что было условием выживания СССР. Однако в «более спокойные» годы в стране на подобной основе сложился феномен, названный позже «властью номенклатуры»: когда партийные аппаратчики разных уровней (имеющие значительные привилегии и льготы) получили контрольные полномочия, реально, в сущности, ни за что не отвечая.
И риторическим является вопрос: люди преимущественно какого типа в «более спокойные» годы стремились сделать партийную карьеру...
Четвертое. Ленин и Троцкий исходили из следующей логики:
Россия, являясь одной из стран «периферийного капитализма», представляет собой «клубок» острейших противоречий.
Большевистская партия поэтому относительно легко может захватить власть, но удержать ее будет в состоянии, только при немедленной государственной поддержке пролетариата хотя бы нескольких ведущих стран Европы, партии которого придут к власти.
Если поддержка не последует — переворот в России обречен, так как немногочисленный российский пролетариат и его партия окажутся а) один на один с враждебной крестьянской массой и б) во «враждебном капиталистическом окружении». Между тем имеющийся у России промышленный потенциал не позволит сохранить ее территориальную целостность в случае вполне возможной новой военной интервенции.
В силу совпадения комплекса объективных и субъективных условий, в октябре 1917 г. большевикам удалось перехватить власть. Понятно, что вскоре очень значительная часть ресурсов страны (в частности, по линии Коминтерна, который был создан весной 1919 г.) стала направляться на создание «субъективного фактора революции» в промышленно развитых странах.
В 20-е гг. страна жила ради мировой революции... Деньги, отнятые у церкви, шли на зарубежные компартии, которые официально считались, как и ВКП (б), секциями КИ... Вот яркий пример - в марте 1922 года бюджет Коминтерна составлял 2,5 млн рублей золотом. Но уже в апреле 1922 года эта сумма выросла до 3,15 млн золотых рублей (советский золотой рубль по своему золотому содержанию соответствовал 1/10 царской десятирублевой золотой монете и был равен, по золотому паритету, 0,5 доллара США — Ю.К.).
Примерно, к 1925 г. стало окончательно ясно: «мировая пролетарская революция» не состоялась. Более того, в странах Запада начался промышленный бум, который вызвал быстрый рост уровня жизни населения - и поэтому революционную ситуацию в близком будущем ожидать вообще не приходилось.
И вот с чем большевики остались один на один. Царская Россия являлась аграрной и сырьевой страной. Так, в 1913, последнем мирном году, доля России в общемировом производстве составляла 1,72% (доля США — 20%, доля Англии — 18%). На 24.472 российских заводах имелось 24.140 электрических, паровых, дизельных двигателей (со средней мощностью 60 л.с.): т.е, даже не всякий завод имел хотя бы один двигатель. У России практически отсутствовала собственная автомобильная промышленность; в годы Первой Мировой войны она выпускала в 4 раза меньше самолетов, чем Германия, Франция или Англия, при этом почти 90% русских самолетов были оснащены импортными моторами; за рубежом закупалось порядка 80% всех судов; Россия импортировала 100% алюминия, 100% никеля, 85% металлорежущих станков.
Но к 1925 г. даже такая промышленная база уже была почти полностью восстановлена и задействована.
Россия, таким образом, оказалась в ЛОВУШКЕ.
Понятно, что потребовалась принципиально новая стратегия - ведь теперь приходилось рассчитывать почти исключительно на собственные ресурсы и возможности.
Однако прежде всего, нужно было радикально изменить характер взаимоотношений ВКП(б) как всего лишь одной из секций Коминтерна - с самим Коминтерном: ведь он был «заточен» единственно на непосредственную подготовку «мировой революции». Принципиально важное в новой логике: 1) СССР кардинально сокращает средства и ресурсы, направляемые, собственно, на помощь коммунистическим партиям Европы; 2) лишь новая война (европейская или мировая) так обострит повседневные экономические проблемы в соседних странах, что в них гарантированно возникнет «революционная ситуация»; 3) только тогда СССР окажет пролетарским партиям этих стран в деле захвата власти - прямую военную помощь; 4) отсюда задача: создавать военный потенциал СССР.
Понятно, что главным условием создания военного потенциала была индустриализация СССР. А значит, вставал вопрос о темпах индустриализации. Сначала ведущей была точка зрения «правых коммунистов» во главе с Н.Бухариным: индустриализация в рамках и на базе НЭПа. Даже если «мировая революция» не начнется, «мы, – говорил Н.Бухарин в 1925 г. на XIV съезде ВКП/б/, – можем строить социализм даже на этой нищенской технической базе, ...этот рост социализма будет во много раз медленнее, ...мы будем плестись черепашьим шагом, но ...все-таки мы социализм строим и ...мы его построим».
Однако, в действительности, было иллюзией рассчитывать на то, что СССР успеет стать экономически мощным государством, двигаясь «черепашьим шагом». Обозначу лишь некоторые причины.
1. До 1917 г., совокупный англо-французский капитал контролировал до 72% русского угля, железа, стали и 50% русской нефти. По состоянию на 1918 г. английские и французские капиталовложения в России оценивались приблизительно в 8 млрд. долларов. После октября 1917 г. практически всю иностранную собственность советское правительство конфисковало. Было бы наивным думать, что ни у кого из бывших владельцев не возникнет желания — при подходящем случае, повторить попытку военным путем вернуть свое имущество в России.
2. Внимание промышленно-финансовых кругов ведущих мировых государств разумеется, не могли не привлекать гигантские ресурсы восточной части России. А стремление завладеть ими не скрывалось уже в период интервенции. Так в момент, когда англо-французские войска и боеприпасы пошли в Сибирь, «Бюллетень» Английской промышленной федерации, самого мощного объеди-нения английских промышленников, написал: «Сибирь – самый большой приз для цивилизованного мира со времени открытия обеих Америк!»
3. Лидеры Запада, разумеется, не оставили без внимания следующие заключительные строки Декларация об образовании Союза Советских Социалистических Республик (30 декабря 1922 г.): «новое союзное государство послужит верным оплотом против мирового капитализма и новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в мировую Социалистическую Советскую Республику», а также официальную формулировку цели Коммунистического Интернационала (принята в 1924 г. на V Конгрессе Коминтерна): борьба «всеми средствами за низвержение международной буржуазии и создание международной советской республики».
4. Нельзя было не учитывать итоговый вывод Доклада военной комиссии на Пленуме ЦК РКП(б) в феврале 1924 г.: «Красной Армии как организованной, обученной, политически воспитанной и обеспеченной мобилизационными запасами силы у нас в настоящее время нет. В настоящем своем виде Красная Армия небоеспособна».
5. В 1926 г. товарного зерна (того зерна, которое можно продавать, в т.ч. за рубеж) в СССР производилось в два раза меньше, чем в 1913 г.
Группа Сталина предложила следующий вариант выхода из ситуации: индустриализация в сверхбыстром режиме и начиная с создания средств производства для тяжелой промышленности. Что, естественно, требовало внерыночного перераспределения средств = «выхода из НЭПа».
Нужно было, далее, решить вопрос об источниках финансирования индустриализации. А здесь ситуация сложилась тупиковая. Запад готов был предоставить займы Советскому Союзу, но только при условии: а) выплаты миллиардных долгов царской России и б) прекращения поддержки рабочего движения в других странах. И то, и другое для большевистского руководства России было неприемлемым. Выход оставался единственный: искать ресурсы внутри страны. Поэтому Сталин, в конце-концов «взял на вооружение» базовую идею Е.Преображенского: «Такие страны, как СССР должны пройти период первоначального накопления, очень щедро черпая из источников досоциалистических форм хозяйства… Мысль о том, что социалистическое хозяйство может развиваться само, не трогая ресурсов мелкобуржуазного, в том числе крестьянского хозяйства, является несомненно реакционной мелкобуржуазной утопией».
В целом, это означало неизбежность «коллективизации» — инструмента энергичного централизованного (внерыночного!) накопления зерна на экспорт как источник валюты для нужд «сверхиндустриализации».
Таким образом, вывод Советского Союза из ловушки неизбежно пошел по мобилизационному сценарию. Что потребовало гигантскую человеческую цену.
В частности, автоматически оказавшись «осажденной крепостью среди враждебного капиталистического окружения», страна была вынуждена выделять на создание военно-промышленного комплекса средства и ресурсы по логике «пушки вместо масла». Со всеми вытекающими отсюда последствиями для уровня и качества жизни населения СССР.
Но был во всем этом и еще один аспект — так сказать, кадровый. Не будем забывать: активнейшее инициирование «мировой революции», начавшееся сразу после октября 1917 г., осуществляла группа Ленина-Троцкого («большевики-земшарники»), имеющая ведущие позиции в политическом руководстве страны и Коминтерне. Теперь же лидирующую роль должна была постепенно приобрести другая, «государственническая» группа во главе со Сталиным.
По естественной логике политической борьбы, сторонники Троцкого перешли в активную оппозицию. Так, уже после высылки из СССР, в марте 1933 г. в своем журнале «Бюллетень оппозиции» Троцкий писал: «Руководительница октябрьского переворота, строительница советского государства - большевистская партия раздавлена, растоптана, деморализована... Диктатура аппарата, разгромившего партию, подменена единоличной диктатурой. Внутри аппарата идет отбор верных - отбор вернейших». И поэтому, - подчеркивает Троцкий, - первейшим «условием ...является для нас сохранение, вернее, спасение партии... Что для этого нужно? Отнять у узурпаторского аппарата узурпированную им у партии власть». И далее: «Нужно ликвидировать нынешнее руководство».
А вот отрывок из его «Письма советским рабочим» (25 апреля 1940 г.): «Старая большевистская партия и Третий Интернационал разложились и сгнили. Честные передовые революционеры организовали за границей Четвертый Интернационал». Его цель - «распространить Октябрьскую революцию на весь мир и в то же время возродить СССР, очистив его от паразитической бюрократии. Достигнуть этого можно только путем восстания рабочих, крестьян, красноармейцев и краснофлотцев против новой касты угнетателей и паразитов... Нынешняя война (Вторая Мировая — Ю.К.) будет все больше расширяться, ...все больше порождать горя, отчаяния, протеста и приведет весь мир к новым революционным взрывам. Мировая революция снова пробудит мужество и твердость рабочих масс СССР и подкопает бюрократические твердыни сталинской касты. К этому моменту надо готовиться путем упорной, систематической революционной работы. Дело идет о судьбе страны, о будущности народа, наших детей и внуков. Долой Каина Сталина и его камарилью!»
В целом вырисовывается следующая логика программы оппозиции: 1) Оставшись без поддержки из-вне, СССР даже просто как территориальная целостность вскоре неизбежно погибнет. 2) Пока не поздно, все нужно начинать с начала. 3) «Первый шаг» здесь: государственный переворот. Затем - работа по созданию новой рабочей партии. 4) Будет оптимально - устроить переворот «на фоне» военного поражения СССР, в котором будет легко обвинить политическое руководство и лично Сталина. 5) Чтобы обеспечить поддержку со стороны Германии и Японии, без чего наивно рассчитывать на успех, нужно быть готовыми к серьезным территориальным уступкам.
[Вот что пишет Борис Бажанов (с 1923 по 1928 г. личный секретарь Сталина, бежал из СССР в январе 1928 г): в ходе ноябрьского, 1927 г. пленума ЦК партии, на котором Сталин предложил исключить Троцкого из партии, Троцкий взял слово и сказал, обращаясь к группе Сталина (передаю смысл): «Вы - группа бездарных бюрократов. Если станет вопрос о судьбе советской страны, если произойдет война ...и враг будет в 100 километрах от Москвы ...мы свергнем бездарное правительство; ...мы, кроме того, расстреляем эту тупую банду ничтожных бюрократов, предавших революцию. Да, мы это сделаем. Вы тоже хотели бы расстрелять нас, но вы не смеете. А мы посмеем, так как это будет совершенно необходимым условием победы».]
Подробнее говорить об этом не позволяет объем этого текста. Отмечу только, что, во-первых, борьба Сталина против оппозиции негативно отразилась на всей предвоенной общественной атмосфере страны. Кроме того, обилие фракций, групп и мнений раскалывало партию, дезориентировало не только партийную массу, но и всю страну, потому что за этими дискуссиями наблюдали все. Во-вторых, кульминации борьба оппозиции против группы Сталина достигла в первые дни Великой Отечественной Войны, когда, по оценкам экспертов, была предпринята попытка военного переворота.
[Как таковой, переворот не удался, однако, комплекс условий для инициирования военного поражения СССР - был создан, что проявилось как катастрофические для Красной Армии первые недели войны. Лишь один пример: 22-23 июня 1941 г., в районе городов Бреста и Каунаса перед войсками Группы армий «Центр» были открыты значительные участки фронта. В результате 28 июня (через неделю!) оказавшиеся «в котле» основные силы Западного фронта, занимавшего оборону на главном направлении (на Москву) — практически перестали существовать, потеряв около 420 000 человек из 672 000. А 16 июля 1941 г. германские войска вошли в Смоленск...
Ясно, что облик «советского социализма» в огромной степени сложился и как следствие (прямое или косвенное) экономических, демографических, социальных, политических и нравственно-психологических потерь, понесенных Советским Союзом в ходе Великой Отечественной Войны. При этом масштабы наших потерь (и вообще цена победы) в решающей степени определялись именно катастрофой 22 июня 1941 г.]
И пятое. Политическое руководство СССР было вынуждено прилагать самые энергичные усилия (в частности, в деле «формирования и расстановки кадров») для того, чтобы как-то «нейтрализовать» одно из базовых положений марксистской теории о том, что «двигателем» всех революционных преобразований в обществе и их гарантом является рабочий класс. Действительно, очень часто попытки следования этому принципу на практике — приводили к весьма плачевным результатам. Не будем забывать о том, что подавляющее большинство представителей рабочего класса России накануне октября 1917 г. обладали лишь вторым «уровнем нравственности», «стержнем» которого является удовлетворения насущных житейских потребностей преимущественно своей семьи и своих ближайших родственников. Понятно, что на подобной основе самоотверженность, готовность жертвовать ради страны — возникнуть не могла. В т.ч. и отсюда - неизбежность широкого привлечения к сотрудничеству с новой властью в Советской России лучших представителей «царской» интеллигенции (ученых, организаторов производства, «военспецов» и т.д.). И сколько драматических (и трагических) проблем возникало в этой связи…
**********
Вот так я ответил бы на вопрос, вынесенный в заглавие: «Обеспечить нравственный рост людей — не утопия ли это?»