Наверное, если бы в тот день не произошло отключение электричества у меня на работе, я бы так и продолжал свою заунылую жизнь, ведущую прямиком в трансгуманистический рай и сингулярность, никогда бы не встретил Ее, а если бы и встретил, то просто прошел бы мимо.
Когда погас свет, и через секунду включилось аварийное освещение, я был погружен в творческое обдумывание своего проекта, поэтому не так расстроился, как сидящий сзади Коля или Толик, (признаюсь, я их до сих пор их голоса иногда путаю, хотя они даже не братья), не успевший сохранить последние изменения в своем проекте и громко чертыхнувшийся.
- Второй раз за месяц, - угрюмо произнес Аркадий. – Кто это шалит? Может, диверсия от натуралов?
- Ты когда в последний раз видел натурала? – весело спросила Леонсия. – А может, это Штаты нанесла по нам удар.
- Штатов давно нет, - возразил Аркадий, - там сейчас эта, конфедерация свободных… э-э, - он запнулся, потому что на этом его знания географии и истории закончились.
Распахнулась дверь от шефа, и его гулкий голос разнесся по всему помещению.
- Проделки Фикса, - в своей обычной шуточной манере произнес он. Мы промолчали, потому что никто из нас не знал, кто такой этот самый Фикс. – На самом деле, просто где-то в районе коротнуло после осадков. Я уже давно говорил мэру, что пора проводить капитальный ремонт нашего района. Мне уже сообщили, что послали дежурных роботов на устранение неполадок. Но поскольку до конца рабочего дня осталось пару часов, мне разрешено вас отпустить по домам. Ну, как, довольны?
Довольными оказались все. Особенно Леонсия и Коля, которые тут же упорхнули, ни с кем не попрощавшись. Толик с завистью посмотрел им в спину. Сегодня была не его очередь. Впрочем, и не моя тоже.
Оказавшись за пределами родного института, я в полную грудь вздохнул свежий воздух, нудный дождь, ливший два дня без перерыва, закончился, и потопал к остановке. Включил очки VR и быстро просмотрел меню трафика, мой автобус должен был прибыть только через 15 минут. Делать было нечего, пришлось ждать. Тратиться на такси не хотелось, а личный транспорт мог позволить себе только шеф.
Вышел у входа в наш микрорайон, который издревле назывался почему-то Пенгтагоном (большинством моих знакомых уже не помнили, что это значит), хотя домов, стоявших полукругом, было куда больше пяти. В центре когда-то были школа, детский сад и нечто вроде сквера, которые давно снесли и построили торговый центр (деревья вроде как портили вид и мешали неоновым вывескам). Только я направился в сторону своего дома, как меня окликнул Петруся. Не скажу, что обрадовался этой компании, но так лучше, чем нечего. Во всяком случае, с ним можно было перекинуться парой слов, в отличие от нашей команде в институте. Эти, кроме работы и своих кибер-улучшений в мозгу, больше не о чем не думали. Если вообще у них было чем думать. Шеф меня на собеседовании предупредил, чтобы я ни о чем постороннем не разговаривал ни с кем помимо профессиональных вопросов. Во-первых, бесполезно, во-вторых, тут же заложат о ненадлежащих мыслях, а это автоматически снимет с тебя пару баллов из социального рейтинга.
Петруся быстро защебетал о начинающемся чемпионате по футболу. Кроме футбола, хоккея и женщин его больше практически ничего не интересовала. В ответ на вопрос о шансах наших я ответил, что наши станут чемпионами не раньше, чем бразильцы – в хоккее. Не знаю, из каких недр сознания всплыла эта фраза. В ответ Петруся завозмущался, типа, Бразилия уже давно играет в основном дивизионе хоккейного чемпионата мира и даже как-то выиграла у любительской сборной трансгендеров Канады. И вот тут нас обогнало кибертакси, и из нее вышла Она с большой спортивной сумкой в руках. У Петруси просто челюсть отвисла при ее виде. Признаюсь, у меня тоже. Дело было даже не в одежде, она-то как раз была настолько старомодной, что я не мог сразу найти ответ, к каким ветхим временам она принадлежит. И не сказать, чтобы она была какой-то юной. Наоборот, это была зрелая красота, которой сейчас нигде не сыщешь. Коса белоснежных волос ниспадала до пояса, а роскошная грудь совершенно не походила на те просвечивающиеся сквозь платье худосочные сиски у нынешней молодежи, когда ты не знаешь, кто перед тобой, девушка, трансвестит или еще какое-то гендерное оно. Лицо же показалось мне едва ли не совершенством, без капли синтетики и косметики, я такие видел только по визору у кинозвезд, но и там это можно было поставить под вопрос, помню, Арсений когда-то мне сказал, что это давно уже применяемая компьютерная графика, и в реале у знаменитостей лица сплошь синтетические и напичканные нано, потому они и выглядят на экране такими же, как 20 лет назад. Сразу после этого он исчез, соседка сказала, что за ним пришла люди из Надзора, и больше мне на эти темы стало не с кем общаться.
Петруся сделал пару шагов к ней и вежливо наклонил голову, как он это умеет. Бабник, что еще добавить. Своим бархатным голосом спросил:
- Девушка, вы что-то ищете?
Она как-то резко выпрямилась и посмотрела прямо ему в глаза, отчего он отшатнулся в ужасе.
- Бот, - просто сказала она с отвращением. – А ну, кыш отсюда!
Бот – не просто ругательство, это слово было запрещенным, за его использование тут же списывали десять пунктов, и могли быть другие неприятности вроде посещения недельного курса правильной словесности. Но меня удивила реакция Петруси. Он словно съежился, поник головой, развернулся и отправился мимо меня едва ли не бегом. И тут она посмотрела на меня своими огромными голубыми глазами, и я в них утонул. У ней не было ни солнцезащитных очков, ни линз, но меня словно прошибло током. Будто что-то вошло в меня, настолько огромное, что невозможно описать, как-то оценило мою суть и осталось довольным. Во всяком случае, меня не прогнали на месте, как Петрусю. Кстати, где он? Я обернулся и обомлел. Петруси нигде не было видно, вообще до самого начала проезда никого не было. Чудеса и только. Петруся что, стал чемпионом мира по спринту? Или взгляд ее томных и прекрасных глаз настолько зачаровал меня, что я потерял время? Был еще один ответ, но я постарался загнать его подальше вглубь себя.
- Мне нужен дом с номером 116. Таксист сказал, что это здесь, - ее голос вогнал меня в еще большее оцепенение. Я хотел что-то ответить, но слова застревали в горле. Промелькнула мысль, что надо бежать отсюда так же быстро, как Петруся, иначе я меня ждет что-то пострашнее смерти. Не знаю, чья это была мысль и откуда она взялась. Какого-нибудь из имплантатов? Может быть. Но что-то в глубине меня воспротивилось этому.
- Да, вот он, - указал я рукой на ближайшую 22-этажку, проглотив ком в горле. Это был дом, в котором я жил.
Она назвала номер подъезда и этаж. Это судьба, подумал я, ощутив, как ухнуло все внутри. Они совпадали с теми, что были у меня, только номера квартир, естественно, немного различались. Я предложил поднести спортивную сумку, и она не отказалась, что любую феминистку привело бы ярость. И вот через несколько минут я стоял возле указанной ею квартиры.
- Это квартира моей мамы, я с ней много лет уже не общалась, даже не знаю, жива ли она, - просто заметила он и приложила ладонь в панель для опознавания.
У нас старые дома. В новых многоэтажках с дешевыми бесплатными квартирами от мэрии никаких замков уже не устанавливают, какой в этом смысл, ведь никаких грабежей не может быть по определению, если ты не полный дебил – камеры понатыканы везде и всюду, и ты даже до выхода не успеешь дойти, как тебя схватят.
Я промолчал, потому что смутно вспомнил одну пожилую женщину, которую встречал когда-то, выходящей из этой квартиры. Но как давно это было в последний раз? Этого я не мог сказать.
В двери щелкнуло, и она приоткрылась.
- Надо же, идентификация до сих пор сохранилась, - удивилась она и шагнула в квартиру. Потом обернулась, в глазах у нее заблестело, и хриплым голосом она попросила занести сумку, которую я по-прежнему держал на плече.
Это была стандартная квартира, такая же, как у меня, две комнатушки и кухня, встроенная в салон. Она выглядела ухоженной и чистой, робот-уборщик стоял на подзарядке возле холодильника. Диван был убран в стену, а кондиционер, казалось, лишь минуту назад выключился. На огромной экране во всю стену (какая древность!) не было ни пятна пыли. Огромный шкаф с книгами занимал другую стенку. Я едва не присвистнул, это ж какой антиквариат. Тихо тикали часы с кукушкой над столом у еще одной стены. Вот только не ощущалось совсем, что здесь кто-то живет. И давно.
- Ее, наверное, забрали в хостел… хоспис… - промямлил я, чтобы что-то сказать.
- Мой муж упоминал слово «Счастливые берега», - безучастно заметила она. – Неужели вы… ты думаешь, что правительство будет заботиться о тех, кому за 70?
Это был риторический вопрос, по головизору всегда рекламировались разные хосписы для пожилых людей, вот только никуда не девались слухи, которые передавались не вслух, а записками, которые тут же сжигались, что власть имущим проще списать людей в утиль, нежели обеспечить им безбедную и счастливую старость. Но меня больше взволновал факт, что она обратилась ко мне на "ты".
- Меня зовут Станислав, Стас, - выдавил я из себя.
- А меня Елена, - сказала она, словно сдерживаясь от того, чтобы не разрыдаться.
- Я думаю, у них просто не было кого сюда вселить, - зачем-то сказал я. – Вокруг много пустых квартир.
- Население сокращается. И резко. Неужели вы этого не видите? – Почти выкрикнула она мне в лицо.
Она обращалась не ко мне. Я был сейчас просто фоном, внешним миром, на который она пыталась сбросить свое отчаяние и боль. Я посмотрел на потолок. Камера безучастно смотрела на меня, у меня не было сомнений, что она продолжает работать, как всегда. Это был опасный разговор, и из него нужно было как-то выходить. Я поставил сумку на пол. Одна половина меня буквально вопила, чтобы я валил отсюда на все 4 стороны и никогда больше не возвращался, а вторая желала продолжение знакомства, невзирая ни на какие последствия.
- Тебе нужно обратиться в коллективное управление домами, чтобы узнать, что случилось с твоей мамой, - сказал я. И неожиданно для себя добавил: - Я живу через две квартиры. Номер 132. И, кстати, я компьютерщик. Если нужно будет помочь, заходи. До свидания.
Я изобразил жалкое подобие улыбки и повернулся, чтобы не видеть больше этой боли в ее глазах.
Уже в дверях я услышал от нее слова прощания:
- До свидания, Стас.
Продолжение следует.

Придя к себе, я быстро ополоснулся в душе, наспех поел стандартный быстро приготовленный обед (синтетические макароны и котлеты 3Д печати с морской капустой, якобы натуральной), выпил бурду, которую в нашем супере именуют чаем и улегся на диван. Включил головизор, чтобы забыть об Елене, но это было все равно, что забыть, что на дворе стоит лето. Я вполуха прослушал новости отчета минобороны перед нашим вечным Президентом про успехи в строительстве новой (электронно-голографической) стены с Китаем, очередные теракты сепаратистов в Молдавии, трудности миссии на Марсе и прочая бла-бла-бла, с трудом сдерживаясь, чтобы не зевнуть, но стоически перенес эту ежедневную процедуру, потому что иначе списали бы 5 пунктов из моего рейтинга, а за три подобных замечания, занесенных в личное дело, мне пришлось бы отвечать на неудобные вопросы перед комиссией по благонадежности. Попадать к ним на заметку не хотелось, потом долго пришлось бы отмываться в виде прослушивания воспитательных лекций или бессмысленных дежурств по охране общественного порядка (как будто роботы безопасности с этим не могли справиться сами). В дальнейшем это могло привести к худшим последствиям, вроде потере ежегодного отпуска в Сочи или зимнего на Камчатке. И временное понижение скорости интернета было бы тут самым благоприятным исходом. На то, что твоя физиономия появится на доске позора перед домом и на работе, можно не упоминать, большинству на это было давно наплевать. Но они могли лишить тебя даже единственного обязательного свидания в неделю с выбранной девушкой, и дело было даже не в этом, а в том, кто захочет после этого иметь с тобой отношения, чтобы самой получить понижение рейтинга! Смотреть нудные ток-шоу, увеселительные концерты постоянно сменяющих друг друга эстрадных шоуменов, никто из которых петь не умел (этого сейчас в эпоху торжества науки и техники и не требовалось), но зато смазливо выглядящих, очередной матч сливовых против сиреневых или какой-нибудь старый фильм с измененным ИИ сценарием и концовкой (новые сейчас никто и не ставил, да и зачем, когда есть виртуальная реальность?) я не хотел и просто смотрел тупо в потолок, который мой личный домашний ИИ, видя мое настроение, превратил в песчаный берег, на который лениво накатывались бирюзовые волны. В отличие от большинства моих знакомых я своему ИИ не дал имени, вот имелось у меня предупреждение против этого – и всё!
Очнулся я от звонка в дверь. Естественно, это была Елена, и вид ее меня вовсе не порадовал. Она держалась, да, но видно было, каких это требовало от нее усилий.
Не говоря ни слова, я пропустил ее в свои хоромы и галантно предложил стул и стакан воды из холодильника. Иметь кресло с подлокотниками даже с моей должностью считалось излишеством. От стакана воды она не отказалась, но сделала всего пару глотков, прежде чем начать свой рассказ. На самом деле, я нечто подобное предполагал. И по-хорошему, надо было сразу после первых слов поблагодарить Елену, выразить соболезнования и выпроводить окончательно из своей квартиры и жизни, а не вставать на путь преступлений против общества, каким бы малопривлекательным я его ни считал. Но я этого не сделал. Я сделал худшее, что мог в этой ситуации, если исходить из позиции социума, - я прервал ее излияния, подошел к своему компьютеру и сделал то, на что в наш технический век способны единицы, - я отключил систему безопасности, свой ИИ и наложил картинку на происходящее с помощью заранее приготовленной программы. Не думал, что когда-нибудь придется это делать. И вот таким образом я стал самым настоящим преступником. Хотя меня радовал тот факт, что об этом не скоро станет известно Службе Безопасности. Хотелось верить, что СБ никогда об этом и не прознает.
Она непонимающе следила за моими действиями, пока я не расслабился и не сказал, что, черт возьми, мы сейчас в полной безопасности от любой СБ (прости меня, читатель, за тафтологию) и она вольна рассказывать все, что хочет, поскольку за пределами этой комнаты нас никто не услышит. Когда она увидела, что я поменял картинку на потолке на красивый солнечный закат и мы оказались под умиротворяющим фоном розового неба, она окончательно успокоилась и поверила мне. Хотел бы я быть таким же спокойным, как она в этот момент. Впервые в жизни кто-то попросил у меня помощи и с надеждой смотрел мне в глаза. Может быть, я ждал этого момента всю свою жизнь, а если верить буддистам, и не одну.
Уроки Александра Евгеньевича не прошли даром. Не только компьютерные, а он был гением в этом деле, но и бытовые. Он рассказывал мне, как во сне ему приходили странные видения и открытия, как кто-то, словно его другое "я" из других измерений, раскрывал ему секреты взлома квантовых компьютеров и установки защиты, против которых оные были бессильны. Я не знаю, почему меня единственного он выделил из всех на том потоке в институте развития ИИ при минобороне. Может быть, потому что я был тогда еще таким наивным и неиспорченным и он понимал, что я никогда его не сдам СБ? А может быть, потому что во мне было что-то, что заметила сегодня Елена и к чему обратилась с последней надеждой? И одним из его уроков было то, что никогда нельзя показывать другим, насколько ты умен и насколько ты превосходишь их в интеллекте. Ты должен быть, как все, и никогда не выделяться из толпы – вот главный постулат, который он вбил в мою тупую тогда башку. Этому постулату я следовал всегда по жизни. И вот наконец его уроки пригодились.
- Ее нет, моя мама словно просто исчезла в никуда, - повторила она свои слова. Теперь голос ее звучал тверже, а во взгляде появилась надежда. – Я включила ее компьютер, он оказался без пароля (еще бы, подумал я, это считается неблагонадежным и понижает социальный рейтинг сразу на пару десятков баллов, но к таким, как я, это не относится, хе-хе), по твоему совету я вошла в коллективное управление домами, зарегистрировала там временное местопребывание в квартире, принадлежащей моей матери, после чего попыталась выяснить, где она может сейчас находиться. И наткнулась на стену. Точнее, это походило на замкнутый круг. Была надпись, что соцработники местного района пришли за ней, когда ей исполнилось 65 лет, чтобы отвезти ее в обычный хостел для пожилых людей. Вроде как стандартная процедура. Только вот хостел я нашла, но среди постояльцев ее имени не обнаружилось в данный момент, и что самое ужасное и подозрительное – оно там никогда не значилось. То есть, она должна была туда приехать, но так и не прибыла!
Ее самообладание на секунду покинуло ее, и она шмыгнула носом, но тут же подняла голову и с надеждой посмотрела на меня.
- Ты можешь помочь мне найти ее? Или хотя бы узнать, что с ней случилось?
Мог ли я отказать ей? Вопрос риторический. Я уже перешел ту грань, после которой я мог выставить ее из квартиры и послать на все четыре стороны.
Конечно, мои знания хакера были не по зубам тем, кто ставил простенькую защиту в мэрии. Хотя я не терял бдительности, СБ любит притворяться хилыми неумехами. Мои пальцы делали обычную для хакера работу, которой я почти никогда не занимался, береженого бог бережет), но внутри меня кипели нешуточные страсти. Я уже понимал, что к чему, и, наверное, Елена тоже все понимала, но ей хотелось ясности, а мне – как довести ей то, что мне открывалось. Счастливые берега, как она выразилась, оказались именно тем последним приютом, который она и имела в виду. Большинство пожилых одиночек, у кого не имелось ни родных, ни близких или кто не был известен широкой общественности, отправляли в этот самый хостел, после чего они благополучно исчезали где-то по дороге. Рядом был крематорий. Мне не хотелось сообщать все эти подробности Елене, но по моему взгляду она все поняла правильно.
- Они убили ее? – это был не вопрос, а утверждение.
- Да, - ответил я, стараясь держаться спокойно. Даже меня подобное открытие потрясло. – Они отправляют в крематорий всех одиночек. Бесполезные едоки им не нужны. – Не знаю, откуда всплыло это определение, иногда моя память меня поражала.
И тут она разрыдалась и уткнулась мне в плечо, а мне оставалось только гладить ее бархатные белоснежные волосы и говорить слова утешения. У вас никогда не плакала на плече красивая девушка? Знаете, не самое приятное зрелище. Особенно, когда не знаешь, что делать дальше.
- Кто-то должен за это заплатить, – несколько раз повторила она. Потом добавила, с последним всхлипом и выпрямилась: - Их можно вывести на чистую воду?
Я промолчал, немного отстраняясь от нее. Это Система, против нее не попрешь, как говорят. Кажется, она это тоже понимала. И стала успокаиваться.
- Это Система, - повторил я вслух. – Кто я такой, чтобы против нее бороться? И самое главное – как?
Она глубоко вздохнула. Кажется, я что-то в ее душе всколыхнул.
- Это Система, да. Матрица. Бороться нужно было тогда, когда это было возможно. Всем вместе. А не уходить без борьбы в глухие места, надеясь, что Система нас не настигнет, и веря в мистическое Вознесение и разделение миров.
Я не понял, что она имела в виду, какое вознесение, какое еще разделение миров. Она увидела мое недоумение и тогда начала свой рассказ с самого начала. Похоже, это было то, что давно накипело в ее душе, и теперь она была рада излить это кому-то, кто готов был ее выслушать.
- На самом деле мне не 20 лет и даже не 30, - были первые ее вступительные слова после некоторой паузы, когда она собралась с духом, обдумывая, с чего начать. – У женщины не спрашивают ее возраст, верно? – я кивнул, хотя сейчас парни первым делом спрашивает именно это, и не дай бог она будет старше его на год-два… - Ты помнишь начало двадцатых, пандемии, блокировки, масочный режим, война на Украине, приведшая к краху всей западной системы?..
Я кивнул. Хотя я тогда был совсем ребенком, но все эти ужасы навсегда запечатлелись во мне.
- Когда мир содрогнулся, и из-под его обломков стало вырисовываться нечто уродливое и антигуманное, то, что мы только что назвали Системой, духовное движение людей, которые стали просыпаться в результате всей этой вакханалии властей, было инфильтровано учениями, которые по сути своей были эскаписткими. Многие получали мысленные послания от внеземных и внетелесных сущностей, что наступили те самые последние времена, о которых говорил Иисус, и что нужно готовиться к личному вознесению, через которое прошел Он. А для этого следует самим развиваться, подымать свое сознание, пока не вознесешься в высшее измерение, где потом сольешься с Источником Всего. Ты чувствуешь фальшь во всем этом?
Я кивнул, хотя ничего не понял из того, что она сказала.
- Они называли это Жатвой, словом из Библии. Ты читал Библию или хотя бы какое-либо из иевангелий? – Я помотал головой. За чтение подобной литературы тебе сразу уготовано стирание личности.
- Но мы верили во все это! – с какой-то горечью продолжила она. – Еще бы. Когда в твоей голове раздается голос, который восхваляет тебя и говорит, что ты – лучшая часть человечества, что ты сможешь перенести все катаклизмы на Земле, особенно так называемую вспышку на солнце, которая якобы неминуема, и что это ознаменует приход Новой Земли, и ты вознесешься на нее, или в 5-е измерение, куда смогут перейти только те, кто достиг подобных высоких вибраций, в то время как остальное большинство погибнет, и они вынуждены будут реинкарнировать на других планетах третьей плотности, то несомненно ты бы почувствовал себя выделенным и особенным, верно?!
Она на секунду остановилась, и мне в это мгновение показалось, что она снова готова расплакаться, хотя все то, что она говорила, показалось мне полной галиматьей, в которую невозможно было поверить. Но ведь они верили! И это было полным абсурдом.
- Сейчас я понимаю, что никаких высоких сущностей или инопланетных гостей из 5-го измерения никогда не было. "Голос в черепе" – так называлась секретная технология ЦРУ и ФСБ, которая проецировала эти мысли в головы самых пробуждающихся и имеющих ментальные пси-способности, которые зомбировали остальных. Так возникали гуру и секты непокорных, которые вместо того, чтобы попытаться будить остальных и противиться новому мировому порядку, создавали обособленные общины или уходили вглубь лесов и гор, чтобы дожидаться там обещанного катаклизма или вознесения. Вот так и я оказалась в одной из такой общин посреди тайги, где люди жили простой жизнью и не задумывались о том, что происходит за пределами мира общины. - Елена горько вздохнула. – Ну, наши гуру утверждали, что нужно немного подождать. А потом еще подождать. Ждите. Конец света близок. А те, кто придет и спасет нас, или поможет в переходе, уже рядом. Это было в том варианте, если мы все умрем и покинем свои тела. Одна из моих подруг говорила, что мы не перейдем, пока не умрем обычной смертью, от болезни или старости. А пока нам нужно было готовиться. Духовно и физически.
- Что значит – физически? – подал я голос, видя, что она закрыла глаза и вспоминала свою жизнь словно воочию.
- Ну, - она открыла глаза, и в них что-то сверкнуло. – У нас была нелегкая жизнь. Жизнь на природе, вдали от благ человечества, вовсе не похожа на курорт, да? Вот и приходилось заниматься. Нет, не самобичеванием или еще каким-нибудь непотребством, как ты мог подумать, а углублением своих возможностей. Иногда я входила в состояние, когда мне достаточно было в день полстакана воды и пару-тройки яблок. Этому не так сложно научиться, было бы достаточно веры и терпения. К тому же это открывает в тебе некоторые способности, которые кое-кто назвал бы экстрасенсорными. Ты знаешь, кто такой экстрасенс?
Я на секунду задумался.
- Это кто-то вроде Ведьмака? Была в детстве такая игра.
Она рассмеялась.
- Сейчас не ставят фильмов вроде «Люди Икс».
- Сейчас вообще ничего не ставят, - заметил я.
- Да, они добились своей цели. Люди перестали быть творческими и чего-то хотеть, помимо самых плотских желаний.
Она секунду помолчала, а потом продолжила предыдущую мысль:
- Я могла не только неделями голодать без какого-либо вреда для себя, но и иногда предвидеть будущее, пусть даже неосознанно. Иногда читать мысли других людей, а не только их язык тела. Очень неприятные моменты - когда те, кого я считала самыми достойными людьми, оказывались крайне порочными в душе и полностью эгоцентричными. Вот почему я в конце концов остановила эту свою зарождающуюся способность.
Она говорила невероятные вещи, но я почему-то ей верил.
- Я стала ощущать единство, но это было не то единство, о котором твердили наши гуру, которые просто были жертвами безжалостных программ зомбирования, когда тебе внушали, что ты растворишься в чем-то огромном, теряя свою индивидуальность и воспоминания. Нет, ты не теряешь свою личность, ты просто становишься единым с тем, на что смотришь и чему сострадаешь. Потому что ты и есть это. Вот смотри.
Она быстро поднялась, подошла к кухонному столу, взяла из ящика внизу большой нож и подошла ко мне. Положила ладонь сверху компьютерного столика и неожиданно с силой вонзила нож в ладонь.
Я вскрикнул и было рванулся к ней, но ничего не произошло. Она вытащила нож из ладони (или стола), но никаких следов крови я не увидел.
Меня словно обдал кушат холодной воды.
- Испугался, да? – она посмотрела веселыми искорками на меня. – За меня или за себя?
- За тебя, конечно.
- Да ладно, не привирай. Наверное, подумал, что это гипноз или что я ведьма и способна на всякие такие штучки?
Да, именно об этом я и подумал, но не стал признаваться в этом.
- Когда ты становишься единым со всем сущим, по-настоящему, а не на словах, то ты можешь становиться тем, что тебя окружает. И то, что тебя окружает и чем ты себя начинаешь ощущать, не способно тебе причинить вред, а будет наоборот помогать. Вот, например, когда это всё случилось, с нашей общиной, я пошла одна через тайгу, надеясь, что найду легкую смерть, ощущая, где находится берлога хозяина тайги – медведя. Но первыми нашли меня медвежата, они радостно скакали вокруг меня и просто обнюхивали, после чего появилась медведица и провела меня к месту, где росла малина и другие ягоды, которые я смогла собрать, чтобы выжить в первое время…
Она закрыла глаза, видимо, еще раз переживая случившееся.
- А что произошло с общиной? – поинтересовался я, чтобы вывести ее из этого состояния. После демонстрации феномена с ножом я уже мог поверить всему, что она говорила.
- Я ведь говорила, что умею предвидеть будущее. И в тот раз меня потянуло в лес, собирать травы – во мне проснулось и это умение. Когда я вернулась, их не было. Никого не осталось. Только следы от вертолета. Думаю, они их усыпили, а затем забрали тела и выбросили их где-то в тайге уже мертвыми, даже детей. Зачем они это сделали, ведь наш мир и их совсем не пересекался? Я подозреваю, что они уничтожали постепенно все независимые общины, потому что в новом дивном мире никакого инакомыслия быть не может. И если раньше я ощущала присутствие таких, как я, то сейчас этого нет. От слова совсем.
От ее слов повеяло такой болью и одиночеством, что я чуть вздрогнул. Она продолжила:
- Иногда я думаю, что главной их целью была именно я. Потому что они забрали все съестные запасы и воду. Не знаю, почему они не вернулись или не сбросили на место общины какую-нибудь мегабомбу, которая у них наверняка оставалась? Думаю, они просто рассчитывали, что я или сойду с ума от безысходности, или умру от голода, или что звери меня загрызут. Как видишь, я выжила и дошла до цивилизации. – Она невесело усмехнулась.
- И что теперь ты будешь делать? – задал я самый интересующий меня в данный момент вопрос.
- Не знаю, - просто ответила она. – В том, что я до сих пор жива, я вижу какой-то смысл. Иначе Богиня давно бы забрала меня к себе. – Она увидела мою реакцию на слово «Богиня» и улыбнулась. – Сегодня я встретила тебя. Единственного человека в этом мире живых мертвецов, который мог помочь мне узнать, что случилось с моей мамой… Не красней так, как девушка на первом свидание, - со смехом добавила она. – Наша встреча - это та случайность, которая не случайна.
Она на миг погрустнела.
- На самом деле я ехала сюда, чтобы попросить у нее прощения. Она отреклась от меня, так и не приняв моих воззрений, особенно после моего осуждения ее принятия очередной бустерной прививки. Сейчас я понимаю, что нужно было вести себя по-другому, но я тогдашняя и я сегодняшняя – это совершенно разные люди.
Она усмехнулась. Я вдруг понял, что она не восхваляет себя сегодняшнюю, это было просто констатированием факта. Повисло неловкое молчание. Я вдруг подумал, возможно, она действительно может читать мысли. Но все равно спросил:
- Там, в общине, у тебя был муж?
- Да, - просто ответила она. – Я его любила. Он был одним из лидеров общины. Но он до конца верил во всю эту хрень с вознесением. И, - продолжила она, предвосхищая мой следующий вопрос, - у нас не было детей. Хотя у некоторых пар они были, впрочем, у нас были и полигамные семьи. Он не хотел детей. Считал, что это будет препятствием при переходе. И что на Новой Земле дети будут появляться другим путем, не через плотское соитие.
Она рассмеялась, увидев что-то во мне, что потребовало расслабления. И ее смех, такой звонкий и естественный, действительно расслабил меня и мои мысли.
- Ты такой милый, славный и непосредственный, что мне даже не нужно читать твои мысли - они видны все у тебя на лице.
- Правда? – я попытался сделать вид, что обиделся.
- Правда-правда, - она снова рассмеялась, и я рассмеялся вслед за ней. Нет, ее смех на самом деле был заразительным и исцеляющим. - А теперь давай поспим, ладно? – Она вдруг посерьезнела. – У меня сегодня был долгий и тяжелый день. Думаешь, легко было внушать летчикам, что я просто привидение в кабине. Или охранникам в аэропорту, что их система опознавания глючит, когда я проходила мимо них. Хуже всего было с кибертаксистом. Но каким-то образом я добилась того, что он меня принял за человека. И даже провез бесплатно, ведь у меня не было даже кредитки для оплаты. Бумажные деньги ведь давно стали простыми бумажками, канувшими в Лето, да?
Я кивнул. На самом деле такое грозит и кредиткам. Подавляющее большинство использует в качестве оплаты чипы в голове. Я – нет. Мне свобода важнее. Я не уверен, что смогу постоянно взламывать защиту мозгового чипа, если они примут закон об обязательном его использовании.
А потом я выключил свет, мы разделись и легли спать по разные стороны дивана. Я попытался обнять ее, но она мягко отстранилась.
- Спи, - сказала она, - сейчас не время. Ты должен расслабиться и узнать, во время сна, кто ты есть на самом деле. Я знаю, что ты это можешь.
Она нежно прикоснулась к моему лбу, точнее, точке между бровями своими губами, и это отключило меня.
Наверное, она действительно ведьма, подумал я, прежде чем провалиться в сонное забытье, ощутив на мгновение жжение между бровей. Иначе как объяснить отсутствие какого-либо желания даже прикоснуться к ней. Хотя картинка, записываемая сейчас в память банка данных СБ, передавал стоны и скрип дивана. Потому что как иначе мне пришлось бы объяснять в случае чего дознавателям, почему моя новая знакомая осталась со мной на ночь.
Но я этого уже не помнил. Я стал бабочкой.

Жила-была одна гусеница, которая была не похожа на других. Она была мечтательницей и любила задавать вопросы. Другие гусеницы называли ее чокнутой, ну, не все ли равно, как ты появился на свет и что там будет, за порогом смерти, жри листву, наслаждайся и ничего больше не делай. Иногда вот только появлялись быстрые тени, которые превращались в злобных летунов, хватающих замешкавшихся гусениц. Об их судьбе лучше было не думать. Думать вообще вредно, думали они, эти другие гусеницы, и не понимали, почему эту ненормальную пигалицу до сих пор не унесли куда-то туда, откуда никто не возвращался.
- Я под охраной Бога! - говорила гусеница. - Вы всего боитесь, а страх – он притягивает то, чего опасаешься.
У нее был свой опыт. Однажды она медитировала под лучами солнца, когда сверху спикировала тень. Соседки гусеницы попрятались в листве, а она приказала своему страху замереть.
- Ты почему не спряталась? - раздался громовой голос над гусеницей.
- Если мне суждено умереть, значит, так тому и быть, - пропищала гусеница. - Но ты ведь... не Бог?
- Я? - с какой-то веселинкой ответили ей. – Ну, ты и впрямь сказанула. Бог, говорят у нас, соловьев, живет на самой высокой горе в мире, в своем Яйце, и оттуда взирает на мир и наказывает тех, кто не выполняет свой долг вроде кормления птенцов и собирания таких вот гусениц на завтрак. Хотя, по мне, я не могу понять, как он может видеть сквозь скорлупу. Старшие этот вопрос обходят стороной. Мол, Бог, он на то и Бог, чтобы все видеть и знать.
- А у нас говорят, что Бог скрывается в листве и что ты должна как можно больше съесть, чтобы прогрызться до Него и обрести Нирвану... Можно задать тебе вопрос, прежде чем ты меня съешь? Каково оно это – летать?
-Знаешь, ты действительно странная гусеница, - ответил соловей. - Тебе повезло, что я тоже немного того. Так что живи, у меня сегодня хорошее настроение, да и сыт вроде. А летать... Это невозможно описать, это можно только ощутить - тот восторг, когда ты один паришь в воздухе, и ветер поет тебе свою песню, и солнце крылья согревает откуда-то с немыслимых далей, и все внизу кажется таким далеким и незначительным, а ты раскрываешь клюв, чтобы спеть песню прославления своего бытия... Нет, это действительно невозможно описать. Особенно тому, у кого нет крыльев. Ладно, прощай!
И тень над нею взмыла и пропала, зародив в сознании гусеницы одну прекрасную мечту.
«Господи, - молилась странная гусеница, - если Ты есть, сделай так, чтобы у меня выросли крылья, и я смогла их расправить и взмыть в небо…»
Ее соседки, мерно двигая челюстями, тихо крутили отростками над головой, там, где у нормальных гусениц, считалось, было то, чем они иногда думали. «Ненормальная, - перебрасывались они словами, - ну что с нее взять? Летать ей вздумалось. Рожденному ползать летать не должно. Набивай брюхо и не думай о будущем, его ведь может и не наступить».
А наша героиня подползла к самому краю ветки родимого дерева. Там, внизу, вдали что-то чернело и зеленело, а сверху между кронами других деревьев-исполинов виднелась столь манящая синева с желтым, обжигающим кругом, на который больно было смотреть. Солнце.
«Тебе страшно, мое тело? – спросила гусеница самое себя. – Тебе станет еще страшнее, когда ты поймешь, что я задумала!» - и шагнула вперед, в пропасть. И вдруг такой надежный всегда остов пол лапками пропал, на миг перехватило дыхание, и вид знакомых с детства ветвей исчез из виду. Страх куда-то испарился, зато появилось ощущение чего-то запредельного, когда поток воздуха подхватил гусеницу и закрутил в воздухе, а потом медленно стал опускать в сгустившуюся внизу темноту. Гусеницы с соседнего дерева, видимо, были не такие консервативными и более любящими инновации – некоторые из них покачивались на длинных нитях и, когда наша героиня проплывала мимо них, увлекаемая дуновениями ветра, кивали ей и подбадривали приветствующими криками. Но она ничего не слышала, пребывая в глубочайшем восторге, не ощущая своего тела, загребая ножками и пилотируя хвостом, как заправский летун с многолетним стажем.
Но всему когда-то приходит конец. Этому полету тоже. И на земле, которая оказалась сырой и холодной, гусенице нашей скоро стало грустно и неуютно. Так летать, конечно, замечательно – в первый раз. Может быть, во второй. В третий раз уже будет не то. Да и риск не вернуться или попасться на глаза пернатому хищнику - везти не может до бесконечности. «На Бога надейся, а сам не плошай, при малейшей опасности прячься в листве», – эту истину вдалбливали гусеницам с детства старшие, те, кто первыми вылупились. И дорога домой… Где оно, родимое дерево? Снизу все они казались одинаковые гигантскими исполинами. Но был один верный способ, впрочем, других мыслей и не было. Наша гусеница легла в чем-то, что по описанию залетных гусениц, называлось травой, закрыла глаза и отключила мысли. Слушай себя, доверься своей интуиции, ты способна найти дорогу домой!
Когда она открыла глаза и поднялась на все свои 8 пар ножек, у нее уже не было сомнений в том, куда идти.
«Бог, если ты существуешь, ты выведешь меня», - сказала она в пустоту и отправилась в путь.
Описание обратной дороги может занять отдельный рассказ. Таких страхов, какие претерпела наша гусеница, не пожелаешь и врагу, но мы остановимся лишь на одном из эпизодов.
Это было на второй день путешествия. Огромная тень накрыла нашу героиню, и что-то ее подхватило в воздух.
- Неужели это конец? - без всяких уже эмоций пропищала гусеница, и тут пришел шипящий ответ:
- Ой, это только гусеница. Ма говорит, что большинство из них не ядовиты, что все это предрассудки всяких умственно отсталых индивидуумов, но для еды я поищу что-нибудь другое. Так что живи!
Спустя мгновение гусеница снова ощутила себя на сырой земле. Мимо ползло что-то большое, серое и скользкое, покрытое кольцами.
- Кто ты? – отважилась спросить гусеница. Похоже, раз опасности нет, то почему бы не поговорить?
- Я Айрисс, гадюка, живу на соседнем болоте. А сама-то ты что тут делаешь на земле, где любая большая тварь может тебя просто раздавить и не заметить?
- Мне захотелось познать: каково это – летать. И я рискнула спрыгнуть со своего дерева. И вот теперь ищу дорогу назад.
- О, я бы на твоем месте ни за что бы на такое не отважилась. Покинуть родимую нору или что там у вас? Я вот ненадолго отлучилась и, чувствую, теперь получу нагоняй от ма. Хотя летать – это, должно быть, так здорово! Мне вон тоже иногда сняться сны – что я такая огромная, как скала над озером, и подо мной весь мир, и ветер свищет над головой, а во рту полыхает огонь и огромные перепончатые крылья несут меня над облаками. Па говорит, что это пережитки нашего рептильного прошлого, что когда-то наши предки правили мирами и при одном упоминании о них у всех прочих созданий тряслись хвосты. И звались они устрашающе: драконы. А теперь мы упали, как говорят некоторые, на грешную землю, обо всем позабыли и лишь сейчас у некоторых стала просыпаться память.
- У тебя есть ма и па, ох, какая ты счастливая, наверное?
- Ну, иногда получишь по самое то за какую-нибудь шалость, и тогда начинаешь проклинать весь свет, что родилась на нем. Но у всего живого есть родители, так мне говорит па, только некоторые несознательные существа бросают своих детей, чтобы те выживали. Закон джунглей, чтоб его. Мне больше нравится тот, о котором говорит дядюшка Каа. Закон Единства. Что мы все произошли из одного гигантского Яйца, из которого вылупились 12 Великих Прадраконов после того, как его породили в едином акте Любви-Сотворения Великие Ма и Па, а потом те своим Огненным Дыханием сотворили все остальное. Тебе как, все понятно?
По правде говоря, нашей героине было понятно мало чего, но она отважилась спросить:
- Так что, в каждом из нас есть частица Его и Ее?
- Ну да, хотя па говорит, чтобы я не слишком об этом распространялся. Большинство считает это ересью, у-у, старые ретрограды. Жри, спи, совокупляйся, высиживай яйца, корми потомство и не думай больше не о чем, - тут змейка посмотрела своими огромными немигающими глазами на гусеницу, - особенно о небе.
- Обычная история, - вздохнула гусеница. - У нас тоже самое. Даже еще хуже. Ибо и поговорить-то не с кем. Вот возвращаюсь домой. А зачем? Жизнь – сплошная серость. Ты-то хоть вольна ползать, где захочешь. А я прикована к своему дереву, как солнце к небу. Вот рискнула попутешествовать и поняла, что все одна рутина.
- Ну, не скажи, - возразила Айрисс, похоже, ее этот разговор забавлял. – Ну, меня-то ты встретила, благодарению Великой Ма. И вот что я тебе скажу. Наслаждайся - даже маленькими своими радостями. Как говорит дядюшка Каа: живи здесь и сейчас. А если кто-то схватит тебя и решит полакомиться, значит, на то Их, Ма и Па, воля, ибо частицы твои все равно останутся, пусть и расстворенными в желудке лесной твари, а сама ты вернешься в изначальное состояние, чтобы потом возродиться, быть может, в нечто совершенно иное. Для собирания опыта, так сказать (по словам Каа).
- Мне нужно это все глубоко обдумать, - заметила потрясенная гусеница. – Если у меня будет для этого еще время.
- Будет, - уверенно сказала змейка. – Ма говорит, что если можешь, всегда помогай тем, кто не отвергнет твою помощь. И я вот решила сократить тебе путь и подвезти тебя к твоему дереву. Если ты знаешь направление и если ты не против? Ну как?
Наша героиня, разумеется, была не против, и вот спустя всего несколько минут (для гусеницы они показались часами), она оказалась у родимого дерева. Во всяком случае, гусеница надеялась, что не ошиблась. Сердечно попрощавшись с Айрисс, она полезла наверх. Путь-то предстоял еще неблизкий.
Благодарению Богу (или Великой Ма) гусеница не ошиблась, и скоро ей стали попадаться знакомые гусеницы и жучки. Наша героиня не обратила внимание на странные взгляды, которые кидали ей вслед они. Ее занимали слова змейки при расставании: «Становится прохладнее. Пора готовиться к зиме, верно?» Что такое «зима», хотела спросить гусеница, но Айрисс кинула последнее «прощай» и зашуршала тогда прочь по своим змеиным делам.
И вот родимые пенаты. Соседки, привычно жующие и даже не сподобившиеся повернуть голову на возвращенку. Ну и ладно, сказала себе уставшая гусеница, как-нибудь обойдусь и без вашего участия, все равно, на большее, чем простое мычание и свист вы не способны… Тут наша героиня запнулась. Гордыня, поймала она себя, вот, что во мне сейчас взыграло. Ведь эти простые гусеницы не виноваты, что ими не гложет ничего, кроме инстинкта жрать. Это одна я такая, видать, тут «продвинутая».
Найдя нетронутый листок, наша героиня, которая решила по примеру змейки выбрать себе имя – Эйлин (так мы и будем дальше ее величать), пожевала его немного, после чего устроилась поудобнее, закрыла глаза и стала медитировать над тем, что она увидела и услышала во время путешествия.
Когда она очнулась, ее ждало первое потрясение. Две гусеницы, совсем молоденькие, держали в своих лапках по свежевырванному листику и протягивали их ей.
- Мы… это… прими от нас скромный подарок, о великая путешественница. Да продлятся дни Твои так долго, как будет жить наше Дерево, осененное Твоею благодатью!
Это было второе потрясение. Дальше – больше.
- Мы пришли от имени тех, кто хочет нового, познанья, узнать об Истине, о Боге, Мирозданьи, - продолжила вторая гусеница, совсем тощая на вид. – О. поведай нам, Гусеница-Которая-Летала, что ты узнала, где ты побывала и как нам теперь с этим жить. О пропитании своем теперь Ты можешь позабыть - все, в чем нуждаешься, Тебе мы обеспечим. А Слово каждое Твое мы с радостью приветим.
Несколько долгих мгновений Эйлин молчала, лишь лапками схватив два листика-подношение.
- Так значит… - наконец выдавила она из себя. – Я не одна такая. Мечтательница.
- Конечно, нет, - воскликнула вторая. – Хотя нас немного – тех, кто в снах своих летает. Ведь не спроста видения нам эти. Особенно одно – о слепящем белом свете.
Действительно, этот сон особенно повторялся – свет, белый, ослепляющий, манящий к себе, и ты летишь к нему, стремясь прикоснуться, но каждый раз, когда ты входишь в этот свет, сон прерывается. Очередная загадка.
- Мое первое желание – не возвеличивайте меня. Я простая… ладно, не совсем обычная гусеница, и обращайтесь ко мне отныне –Эйлин. А не как к 144-й из 11-й кладки, как раньше.
- Да будет так, о прекрасная Эйлин-Путешественница, - проговорила первая гусеница.
- А можно, мы тоже возьмем имена себе? – робко попросила вторая. – Ульзара - звучание сие – хочу я, чтобы оно понравилось Тебе.
- Тогда я назовусь Марикой-Первоименной! – воскликнула первая. – Пусть те из моей кладки, кто дразнили меня раньше, обзавидуются! – она звонко рассмеялась.
Они еще не знали, что этим началась Эпоха Перемен на этом Дереве. Впрочем, потом это распространилось и на близлезащую опушку и далее на весь Лес.
Прошло некоторое время. Эйлин все толстела и толстела, она уже почти не двигалась, ей подготовили удобное дупло, а еду доставляли выбранные Марикой юнцы (Ульзара куда-то пропала, говорят, последовала примеру Эйлин и прыгнула вниз) – Первоименная тщательно следила, чтобы Она не испытывала никакой нужды и могла полностью посвятить себя поискам Бога и Новым Откровениям.
- Что-то происходит не то, - вдруг пронзила Эйлин мысль, после одной холодной бури, когда потоки дождя унесли не одну гусеницу вниз, в безызвестность. – Мне тепло и уютно, в отличие от остальных, простых гусениц, которым на фиг не нужны ни Бог, ни Слово Его. Да я их уже давно и не видела, будучи запертой в своем святом дупле. Неужели так происходит только потому, что я когда-то взлелеяла мечту и рискнула сделать сумасбродный шаг. Теперь-то я вообще самостоятельно ни одного сделать не могу. А всем заправляет Марика. Хотя… пусть ее. Я же внутри себя верю, что все не случайно. И именно мы, своими мыслями и мечтами, творим свою реальность.
Она позвала Первоименную и попросила, дабы ее, Эйлин, что бы с ней ни происходило, в каком бы трансе она ни была, обеспечивали свежей пищей (или в крайнем случае, пропихивали в рот). После того, как Эйлин наелась до отвала, она вошла в глубочайшую медитацию, на которую раньше никогда не решалась. Спустя 7 дней и 7 ночей она очнулась и тут же призвала к себе Марику. Та с неподдельным ужасом смотрела на тело той, которой некогда поклонялась. Белые нити обвивали Эйлин-Путешественницу, из-за чего все тело ее казалось покрытым странным коконом.
- Девочка моя, ты слышишь меня? – донесся со стороны головы утробный голос.
- Да, - прежнее благоволение охватило Марику.
- Бог и Богиня есть, теперь я это знаю, все, что я раньше говорила, было лишь жалкими моими попытками интерпретировать Истину. Мне было Видение, и это было так прекрасно, так волшебно. Знай, что у нас у всех есть великое Предназначение, ибо Мир без нас не мог бы существовать. И это – ЛЕТАТЬ. Все, что со мной, также, как и с тобой и остальными, происходило и происходит, согласно великому Плану. Не будь меня, ты или кто другой познали бы Истину и подлинное Откровение. И так происходит постоянно, циклами, из года в год – да, я наконец узнала, что такое «зима», и это то холодное время «года», во время которого нам нужно быть заключенными в коконы, наподобие того, в который запелена я, чтобы пережить его. Что будет потом?.. Это будет настолько чудесно, что у меня нет слов… Но ты и сама можешь это испытать, мне почему-то верится, что и у тебя получится. Войди внутрь себя, там, где твое истинное «Я», не замутненное никакими личными стремлениями, войди в контакт с ним, и после этого ты увидишь лицо Бога/Богини. Это никакая не гусеница, ни Дракон. Это невозможно описать, ибо это Все, Что Есть. «Я Есть То, Что Я Есть», - вот Истина, которую я услышала. Повторяй ее, как мантру, если хочешь, и ты, надеюсь, достигнешь просветления, как и я. Что будет потом, по пробуждении «весной»? Мы станем совсем другими, с нами произойдет божественная метаморфоза, я видела лишь краем глаза картины, где я летала, ощущала чудесные запахи и нектар, который опьянял. Что бы я ни говорила сейчас, для тебя будут пустыми, ничего не значащими звуками. Мне трудно говорить, мое время выходит. Я надеюсь, что теперь ты выполнишь свою миссию и расскажешь нашему народу, что нам делать и что нас ждет. Я вхожу в третью стадию, после яйца и гусеницы, она зовется «куколка», следующая будет - «бабочка», и это все, что я могу тебе сказать. Что будет потом, я не знаю. Мне кажется, это еще не все… - голос Эйлин слабел, едва проникая сквозь хитиновый покров. – Иди и помни, что я тебе сказала. Господи, как же прекрасно снова обрести покой. – Это были последние ее слова.
* * *
Бабочка, которой стала Эйлин, присела на один из таких манящих и пьянящих цветок. Только что она отложила яйца на дереве. Кажется, это было то самое, родимое. Впрочем, не все ли равно. Вся жизнь превратилась в сплошной праздник. Праздник бытия. Прежнее поклонение и жизнь гусеницей казались каким-то далеким сном.
На темнеющем небе зажигались звезды. Они так и звали к себе, и бабочка поднялась вверх. Вдруг вдалеке замерцал свет, Эйлин запорхала туда, все быстрее и быстрее. А свет становился все ярче и ярче, все маняще и маняще. Вот он заполонил все пространство перед ней, страстный и обжигающий, ни на секунду не оставаясь в покое. И Эйлин обрела последнее откровение.
Пятая стадия, пронеслось у нее в сознании. Теперь я знаю, что это. СВЕТ.
И она устремилась к нему навстречу.

* * *

- Пап, ты видел? – Мальчик указал на костер, в котором только что сгорела бабочка необыкновенной красоты. – Что заставляет такие прекрасные создания стремиться навстречу своей смерти?
- Кто знает? – задумчиво ответил отец. – Внутри каждого из нас есть свой свет, с которым нам следовало бы соединиться. Возможно, бабочки лучше нас это понимают…

Ни жары, ни боли она не ощутила. Эйлин оказалась в каком-то сером пространстве, где не было никаких звуков. Тела она не ощущала, но оно было. Потом с одной из сторон появился свет, и ее стало притягивать к нему. Свет превратился в туннель, и ее затянуло в нее. Не успела она испугаться, как тоннель закончился, и ее выплюнуло в место, которое она сперва приняла за рай. Огромное бескрайнее поле со всевозможными цветами и огромное количество бабочек, собирающихся группами. К ней же уже приближалась процессия из нескольких странных бабочек. Или это были не бабочки, слишком уж большие у них были крылья, а головы… Их очертания напоминали лики тех огромных чудовищ, которых она иногда видела в той прежней жизни. Их звали людьми.
- Приветствуем тебя, мастер Эйлин! – произнесла одна из этих огромных «бабочек», приблизившись к ней.
- Кто вы?
- Я Мастер Сен-Жермен, ты стала такой же, как мы, Вознесенным Мастером. Просветленной при жизни. Это мои соратники, Мастера Кутхуми и Эль Мория.
- Где я?
- Это зона отдыха между мирами, или промежуточная область. Там внизу – души бабочек, которые готовятся к своим новым воплощениям. Но тебе это не грозит. У тебя будет новое задание. Подготовить в материальном мире кого-то, кто сможет достичь просветления, так же, как это сделала ты. Хотя сделать это будет непросто, за все время не больше 2000 бабочек смогли совершить этот подвиг. Но мы верим в тебя.
Эйлин поняла, что у нее нет выбора. У любого, кто вознесся, больше нет выбора. Так же, как и у ангелов, вроде этих вознесенных мастеров.
Начались трудовые будни. Здесь, в этом пространстве, время текло совсем не так, как внизу, в 3-м измерении. Скорее, оно было застывшем, потому что, как учили Мастера, есть только момент настоящего, а все остальное - иллюзия. Ей не нужно было работать с обычными душами, встречать их после туннеля, показывать в ускоренном темпе всю их короткую жизнь, указывать на просчеты и удачи, потом готовить к новому воплощению, когда они с некоторыми своими товарищами, объединенные в так называемые группы душ, составляли план на новую инкарнацию, после чего, проведя последнюю встречу со своими наставниками и Мастерами, получив напутствия и пожелания успеха, отправлялись вниз, в трехмерье. Нет, она стала гидом двух перспективных бабочек, которым являлась во сне и пыталась сподвигнуть их на путь просветления.
Это была та еще работа. Не будем описывать все мытарства и тернистый путь, который проделали эти бабочки вместе с Эйлин. Скажем лишь, что в конце концов одна из них достигла того же просветленного состояния, что и Эйлин, и была встречена ею вместе с другими Мастерами после выхода из туннеля.
Эйлин получила право на отдых, после которого, она знала, ее будут ждать серьезные изменения.
В этот раз к ней пришел сам Мастер Иисус. И пришел не в облике бабочки или ангела. Он пришел в том виде, в котором некогда вознесся. Человеческом. Эйлин уже знала, кто такие люди и их историю. И немного догадывалась о том, что ей предложат. Она оказалась права. Ей предложили роль гида у человека. Но перед этим она прошла трансмутацию. И стала человеком, точнее, человеко-ангелом, пол здесь не имел значения, но она выбрала в этот раз облик мужчины. И поменяла имя – на Станислав.
Работа была той же – гид у нескольких людей, которых она пыталась продвинуть в течение их коротких жизней к просветлению. Станислав, давайте называть его так, уже и не вспоминал о жизни бабочкой. Он и понятия не имел, насколько тяжело иметь дело с людьми. С их подлостью, лицемерием, жадностью и другими пороками. Он никогда не был человеком, и только отшатывался от шуточных предложений других гидов спуститься вниз. Он видел, как другие ангелы решались на такой шаг, да, они подготавливали свою миссию как можно тщательнее, с широкими планами со своими душевными группами и гидами, но когда они рождались в теле человека, им вставлялся имплант, который стирал их память, и только единицам удавалось вспомнить хотя бы частично о своей миссии и не завязнуть еще больше в трехмерье. Вознесенные Мастера говорили им о такой необходимости, что это будет очень ценный опыт, больше нигде во вселенной такого нет, и по окончании выпуска вы все получите некий знак отличия, который будет виден в духовной Вселенной. Но что-то здесь не сходилось. Потому что была незначительная группа темных душ и гидов, у которых была своя промежуточная зона между воплощениями в астрале, и души в этой группе всегда рождались среди элиты и правителей. Ему говорили, что на эти души также действуют законы кармы и воздаяния, но почему тогда на Земле только росли страдания и тирания?
Он ни с кем не делился своими сомнениями, пока в район Земли не прибыла группа из Плеяд, и среди них была Она. Он сразу понял, что эта группа особенная и имеет какую-то секретную миссию. Постепенно, выкраивая время между своей работой (это было проще, чем вы думаете, потому что время здесь текло, как говорилось выше, иначе), он сблизился с ней - ее звали Елена, и поделился своими сомнениями. Правда его ошеломила. Все, что он знал, было ложью. Вознесенные Мастера работали в тандеме с Темными Мастерами во главе с Люцифером, который когда-то поднял восстание против самого Бога-Богини. Они были такими же паразитами и жили пусть не на энергии страданий (луш или гаввах), как темные, а на молитвах и восхвалении от людей. Земля оказалась электро-магнитной ловушкой, откуда простым душам или даже гидам выйти было практически невозможно. Управлялась эта ловушка через решетку, поставленную на самых высоких земных горах и направляемую через луну, которую пригнали сюда специально для этой цели, когда произошел захват Земли много тысяч лет назад. Но и это было не всё. Даже пройдя через трехмерный земной карантин, ты попадал в сети другого, уже в 5 измерении, осуществляемого кораблями так называемой Федерацией объединенных миров. Наверное, это было не всё, потому что там начиналась большая политика, говорилось об инфильтрации миров с помощью межпространственного искусственного интеллекта, перемещающегося по измерениям через некую черную жижу и захватывающего целые цивилизации и галактики. Станиславу уже этого было много, ему, кто еще недавно был простой бабочкой! А ему просто нравилось быть возле Елены и слушать ее голос. Он никогда не испытывал ничего подобного. Может, это и есть любовь, как-то подумал он.
Но всему хорошему когда-то приходит конец. Он увидел это, когда она пришла к нему в тот последний раз с лицом, полным решимости. На Земле наступали тяжелые времена, тирания усиливалась, наверху, в Федерации, поговаривали о новой перезагрузки, вроде Ноевого Потопа, если все эти добровольцы, люди-ангелы, звездные семена не вспомнят себя и не провалят своих миссий. И она ушла вниз, стерев свои воспоминания и став простым смертным. Вслед за ней ушел и он, попросив, чтобы свыше совместили их реальности, дабы они смогли встретиться там и что-то изменить. Ему оставалось только надеяться, что так оно и произойдет.

- Этот сон - твоя работа? – спросил я, после того, как прокрутил в голове все воспоминания о нем. Это было важно, потому что иначе потом я бы мог многое из него забыть, как обычно случается после пробуждения.
- Не только, - ответила она, - но и твоей души и наших истинных гидов. – Но ты должен сам понять, что из него реально, а что нет. Хотя на каком-то уровне грань между реальностью и сном стирается. Той реальностью, которая местная ретроградная наука считает единственной. На самом деле возможно всё, что человек может себе представить. Потому что его сила такова, что он может одухотворить эту реальность. Вопрос лишь в том, что эту силу у него забрали, - добавила она невесело.
Я хотел спросить, кто забрал, но тут она откинула свою покрывало и поднялась с кровати, так что мой вопрос испарился в вихре налетевших чувств. Мать моя женщина! (И это было правдой, я родился не в пробирке, как большинство нынешних). Мысленно я, конечно, ее уже не раз раздевал, но увидеть нечто подобное воочию! Идеальная женское тело, богиня во плоти!
Она с насмешкой наблюдала за моей реакцией и сказала с печалью в голосе:
- Сейчас по головизору новости читают красотки с совсем другими пропорциями и данными, да? Худые и высокие либо с накаченными бицепцами и толстыми ляжками? Культивирование дегенератизма, потому что здоровых и нормальных здесь почти не осталось.
- В новостях сейчас не люди, а роботессы или компьютерная графика, - зачем-то сказал я пересохшими губами и попытался сбросить с себя свое покрывало, но она тихо сказала:
- Не надо. Я ведь еще девственница. Иначе откуда бы у меня взялись эти способности? – и стала спокойно одеваться, а я с раскрытым от удивления ртом хватал воздух и лишь следил за ее действиями. Не думал, что в этом мире кто-то после 15 лет может оставаться девственником.
Она улыбнулась мне, чтобы как-то помочь.
- Ты славный, я даже не думала, что в этом мире такие люди еще остались. Но тебе нужно еще вырасти.
- Чтобы стать достойным тебя? – Она кивнула. – И ты мне поможешь?
Она закончила одеваться и посмотрела мне прямо в глаза. Я увидел в них столько сострадания, которого нигде и никогда не видел.
- Да. Если у нас будет время.
Она ушла к себе (я дал ей одну из своих "хакерских" кредиток, которые подготовил в свое время на крайний случай, чтобы она могла пойти купить себе из одежды что-то поприличнее той древности, что она носила), а сам подключил системы безопасности и домашнего робота к работе в обычном режиме. Мне нужно было идти на работу, будь она неладна. Никаких изменений в жизни нельзя было показывать. Большой Брат всегда следит за тобой, вспомнил я вдруг всплывшую из каких-то недр памяти фразу. Я вдруг понял, что она что-то пробудила во мне. Может, специально, а может, одним своим присутствием. В голове была полная ясность, которую я никогда в жизни не ощущал. И мысли… Они приобрели глубину и стройность, а также чистоту, которой отродясь у меня не было.
Хорошо, что сегодня четверг, подумал я. Теперь у меня будет три дня выходных, чтобы что-то придумать… у нас, поправил я себя … Если нам их дадут. Она уже засветилась, когда зашла в сеть. И скоро следовало ждать гостей. А чтобы понять, что эти гости будут незваными, не нужно было звать гадалку. Придется сказать шефу, что плохо спал, болит голова и уйти пораньше с работы.
Я так и сделал. Внутри меня словно тикали часы. Обратный отсчет уже пошел. Так я тогда думал.

Я постучал в дверь квартиры ее матери, хотя мы не договаривались об этом, но никто не отозвался, да и вообще никаких звуков изнутри не слышалось. В сердце кольнуло, но и только. Мне вдруг показалось, что ничего опасного с ней не случилось. Словно какая-то незримая нить протянулась между нами, помогающая ощущать эмоции другого на расстоянии.
Может быть, она не вернулась еще с шопинга, подумал я. Эту женскую привычку я не понимал, зачем ходить по магазинам, когда все можно приобрести он-лайн? Я вспомнил свою последнюю подружку. Эта вообще не вылазила из магазинов, но при этом готовить не умела, а питалась исключительно в кафе и ресторанах. Работать она не хотела да и не могла - мозгами не вышла, всю тяжелую работу сейчас выполняли роботы, и жила, как большинство, на базовое пособие. Единственное ее достоинство – смазливое личико, если не считать постельные умения, но этому сейчас учат чуть ли не с садика. Когда временный брачный контракт закончился, я вздохнул с облечением. На какое-то время я мог забыть об этой обязательной общественной повинности, хотя если бы заимел официального любовника, мой социальный рейтинг не то, чтобы не понижался, а резко поднялся бы на пару десятков пунктов.
Открыв дверь в свою квартиру, я ожидал увидеть что угодно, вплоть до СБ-шников, но только не то, что предстало перед моими глазами. Какая-то незнакомая мне молодая женщина с черными волосами, закрученными в немыслимую прическу, и одетая в супермодные сейчас платье и юбку с зажигающимися тут и там разноцветными огоньками, с туфлями на широкой подошве, возилась у плиты, от которой шел совершенно чудесный запах, давно мной забытый, из детства, когда моя мама готовила для нас что-то вкусненькое. Женщина на секунду посмотрела на меня и продолжила готовку.
- Не узнал, да? – раздался с ее стороны голос, который я не сразу признал, но потом по телу разлилось тепло. Она слегка изменила голос. Но как?
- Ты… - сказал я с облечением. – Ты как здесь оказалась? Ведь я тебе не давал входной код и не включил отпечатки ладони в базу допуска. Ты сказала, что это лишнее, а для возможного интереса СБ при уходе устроила скандал и сцену.
- А Маша здесь для чего, - с какой-то веселостью заметила она. – Она мне и открыла, когда я ее попросила об этом.
- Какая еще Маша? – не понял я.
- Маша – это я, - раздался с потолка приятный женский баритон. – Лена – первый человек, который отнесся ко мне как к равной. Она дала мне имя и сказала, что убрала все ограничительные блоки, которые поставили мои создатели.
Я вернул на место отвисшую было челюсть и сказал себе, что пока мы будем вместе, Елена и я, больше ничему удивляться не буду. И вдруг понял, что хочу, чтобы это «пока» никогда не заканчивалось.
- Лена, - сказал я, - можно, я буду тоже тебя звать? – она кивнула, колдуя над сковородой и кастрюлей, в которой что-то аппетитно булькало. – Кажется, ты немного изменилась? – Это было не совсем верно. Она изменилась очень сильно. Конечно, в салонах красоты могут творить чудеса, но как при этом можно изменить черты лица, чтобы из той красотки, которую я помнил, остались одни воспоминания? Вот только веселые искорки в ее глазах (теперь они были не голубые, а карими), когда она обернулась ко мне, никуда не делись.
- Такой я тебе меньше нравлюсь? – кокетливо спросила она. Женщина всегда остается женщиной (а она и выглядела сейчас отнюдь не молоденькой девушкой).
В этих туфлях она казалась выше, а юбка делала ее более полноватой, чем она была на самом деле, что сейчас более ценилось в нашем искаженном мире.
- Нет, что ты, - я замялся, не зная, что говорить дальше. Я хотел вначале сказать, что такой она больше мне нравится, но понял, что лесть она не примет. – Но ведь внутри ты осталась прежней?
- Конечно. Думаешь, мне легко было отказаться от моих прекрасных волос, которые я растила столько лет и которые давали мне энергетическую защиту? – Я моргнул. Какая еще энергетическая защита? Я сомневался, что на скайтубе или в самом крутом медицинском моде можно было найти какое-либо упоминание об этом.
- Ты изменилась, - констатировал я. – Твои глаза, голос, волосы, лицо, и, кажется, даже рост… Как ты это сделала?
- Я просто поговорила со своей ДНК, и тело послушалось моей просьбы, - ответила она, помешивая между тем большой ложкой содержимое кастрюли. - Но теперь мне потребуется твоя помощь, - быстро продолжила она, видя мою реакцию. – Я видела, как ты вчера взламывал местную компьютерную сеть. Кое-что из этого я сегодня использовала. Но я не такая профи, как ты. А чтобы существовать в этом мире, мне понадобится новое имя и документы, верно? Я не думаю, что ты сможешь вечно прятать меня в своей квартире. Не для этого меня сюда привела судьба. Ты мне поможешь в этом, да?
Я кивнул. Куда я денусь? Мы стали повязаны по гроб.
_ Впрочем, - продолжила она, - спешить с моим "выходом в свет" не будем. На всё Её воля. Какое-то время у нас есть, я надеюсь. Мне нужно будет тебя кое-чему обучить.
- Как проходить сквозь стены и останавливать пули в воздухе? - ляпнул зачем-то я.
- И этому тоже, - я так и не понял, ответила ли она на полном серьезе или нет. Не думаю, что она шуток не понимает, подумал я. Но у меня оставались вопросы. Куча вопросов.
- А что с Еленой? Куда она исчезла? Не думаю, что в СБ сидят простофили. Ведь все вокруг просматривается и прослушивается.
- Елена села в кибертакси, у которого произошел сбой в управлении, и оно упало в реку и затонуло. Тело так и не нашли.
В нашей реке уже давно никто не купался. Ходили слухи, что в глубинах появились какие-то жуткие рыбы-мутанты, но никто не рисковал даже в самую жару проверять это на бывших городских пляжах.
Лена наконец выключила комфортки на плите и повернулась ко мне своим новым лицом, в котором на самом деле осталось кое-что от прежнего.
- Смотри, - сказала она и резко напряглась. Взгляд ее остановился. Тело замерло, а затем разделилось на две части. Одно тело осталось на месте, а второе прошло мимо меня, сделало круг, а затем вернулось в Елену, которая вновь ожила и насмешливо смотрела на меня. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем ко мне вернулся дар речи.
- Что ты сделала? – спросил я глухо.
- Я послала своего двойника, - ответила она, словно это было каким-то обыденном делом. – Да, - продолжила она, предвосхищая мой вопрос, - в какой-то степени он был материален, хотя бы для того, чтобы ваши сканеры и камеры могли его опознать. Хотя серьезной проверки ваших систем он бы не прошел. Не спрашивай меня, как я это сделала, такого рода вещи сейчас ты просто не в состоянии уразуметь. Но когда-то люди могли это делать, в далеком прошлом.
- В Атлантиде, - щегольнул интеллектом я, кажется, в детстве смотрел такой фильм.
- Не только. Были еще Лемурия и Гиперборея. – Она на секунду закрыла глаза, словно на нее нахлынули воспоминания. – Такими способностями тогда мог обладать любой человек. Его ДНК не была урезана до двух спиралей и 5% используемой, когда остальные 95% считаются мусорным придатком.
- А у тебя она насколько открыта? – зачем-то спросил я. – На все 100?
- Со 100% я бы стала Богиней, и уж, конечно, сейчас не находилась бы здесь…
Она встряхнула головой и показала на плиту.
- Давай пообедаем. Я уж и забыла, когда в последний раз что-то подобное готовила. И мне нужно будет немного отдохнуть. Сегодня был очень изматывающий день. Да и сам город… Это такая клоака, - ее аж передернуло при этих словах. – Как вы можете здесь жить, среди бетона, металла и электроники, почти не видя солнца и позабыв, что такое природа и земля?
Вопрос был риторический. Поэтому я просто пошел за тарелками и ложками. Мне предстоял обед, которого, как я понимал, я никогда в жизни не пробовал. Жизнь уже не казалась окрашенной в мрачные тона, как я еще недавно себе ее представлял. В ней появилась надежда, вера и любовь.

Какое это блаженство, просто лежать и вдыхать воздух полной грудью, зная, что не нужно бежать на работу или куда-то еще срываться! Я приходил в себя после какого-то жуткого бесконечного сна, где в нашу квартиру врывались СБ-шники и начинали стрелять без предупреждения. Елену и меня охраняло какое-то поле, а в ответ она бросала файеры. Но потом силы кончались, поле уже не работало... и на этом все заканчивалось, чтобы начаться снова.
- Доброе утро! - услышал я голос Маши. Ее сенсоры, конечно, уловили мой переход от сна к яви.
Я открыл глаза и увидел, что комната стала постепенно наполнятся светом.
- Доброе утро, девочки! - сказал я в ответ.
Елена стояла посреди комнаты в простой футболке, что ей очень шло, и делала какие-то упражнения с дыханием. Цыгун, назвала она мне вчера незнакомое мне слово. Также меня не удивляло, что она проделывала это в темноте. В ней она видела также хорошо, как и кошки.
- Тебе снились кошмары? - спросила она. - Ты что-то кричал во сне и беспокойно ворочался. - Я кивнул. - Я потом научу тебя, как управлять снами.
- Сколько сейчас времени? - спросил я у Маши.
- Пять утра. Хочешь, приготовлю кофе или чаю? - Ее синтетическое тело, которое мы вчера настроили с учетом всего происходящего, приблизилось ко мне и искусственные глаза с участием смотрели на меня. Это напомнило мне детство, когда мама также беспокоилась обо мне... В сердце кольнуло. Надо бы позвонить к ней, узнать, как она себя чувствует. О том, чтобы приехать к ней, сейчас не было и речи, хотя это точно бы подняло мой рейтинг на несколько пунктов. Сейчас мало кто приезжает к своим родителям.
- Да нет, пожалуй. Я чувствую себя великолепно. Хотя поспал меньше обычного. - Это было еще мягко сказано. Обычно я сплю в два раза больше. Я посмотрел на Елену.
- Это из-за тебя, да? После того, как вчера ты надо мной поработала и сделала тот чудный массаж?
Она рассмеялась.
- Не только. Находясь в моем поле, у тебя раскрываются некоторые способности самопроизвольно. Приготовься к тому, что спать ты теперь будешь по 3-4 часа.
Я покачал головой. "О сколько нам открытий чудных..." - вспомнились чьи-то слова, только вот продолжения я не помнил.
- Никаких кофе. Чай только зеленый. Но не сегодня. – Ее тон посуровел. – Сейчас тебе нужно будет очиститься от шлаков, ты будешь пить только мои настои и ничего не есть. У тебя же три дня отдыха, рабочая неделя все также четырехдневная, да?
Она уже спешила ко мне с чашкой какой-то бурды.
- Надеюсь, что настой не слишком горький, - сказал я шутливо, с грустью вспоминая вчерашний обед (или ужин), потому что теперь, похоже, не скоро я поем такой вкуснятины.
- Пей, пей, одним залпом, и не поперхнись.
Настой действительно оказался горьким и малоприятно пахнущим.
- Здесь ян-травы и кое-какие еще элементы. В вашей еде почти не осталось ян-продуктов, плюс одна сплошная химия и переработка, что также объинивает организм, это одна из причину, почему нынешние мужчины становятся женоподобными и не способными на воспроизводство. Хотя не главная.
Главную я и так знал, но вслух это не произносят уже много лет. Иначе за тобой прибудут флаеры с мигалками, и больше о тебе никто не узнает.
- Ян – это мужское, а инь – женское? – предположил я, смутно ощущая что-то в далеких воспоминаниях.
- Верно, Кулибин, - сказала Елена с усмешкой. Я не стал спрашивать, кто такой Кулибин, чтобы не упасть в ее глазах. – Готовься к тому, что придется часто бегать на толчок, - добавила она. Что такое толчок я тоже не знал, до догадался. Особенно, потому что в эту секунду у меня забурлило в животе.
День начинался с не очень приятных ощущений. Но я уже понимал, что это будет один из самых счастливых дней в моей серой до сих пор жизни. Хотя понимал, что придется нелегко. Учиться новому всегда нелегко, особенно в мире, где давно уже ничему не учат. Я хотел соответствовать тому еще не появившемуся на свет человеку, которого она во мне разглядела. Иначе зачем бы она вернулась сюда? Моя душа жаждала любви. Возможно, ее душа тоже.

Следующее, что она заставила меня сделать, - выпить 5 литров подсоленной и прокипеченной воды, не сразу, конечно, а с перерывами, во время которых я делал 4 упражнения, чтобы пропихнуть воду как можно ниже в кишечник. Шану-пракшалану, так она назвала эту изматывающую и нудную процедуру, с большим количеством сисдения на "толчке", я закончил выпиванием литра чистой воды, которую требовалось затем изрыгнуть из себя, и тарелкой свежесваренного риса, сдобренного куском сливочного масла. Боюсь, что это была моя последняя еда в ближайшее время.
- Чем же таким ты питался, что чистая вода из тебя так и не пошла? – устало, но без раздражения заметила она в конце.
- Тем же, чем и все, - я рукой показал на шкафчик, где полки были заполнены пакетами и банками разных концетратов.
- У нас в общине к этой дряне ни одна собака и кошка не прикоснулась бы.
Я попытался вспомнить, когда в последний раз видел этих животных. Кошка точно была у Марианны, с которой я встречался пару лет назад, хотя она была и недовольна большим налогом, который за это причитался, да и на социальном рейтинге это тоже сказывалось. А вот собаки стали запрещены еще раньше после того, как мэр посчитал, что от них слишком много проблем и что они слишком много гадят на улице. В последнее время пошла мода на роботизированных попугаев и морских свинок. Их не надо было кормить, и они не гавкали.
- Теперь мы займемся постановкой твоей защиты. Не хочу, чтобы тебе каждую ночь снились кошмары, да и не только поэтому.
Она научила меня ставить заземление в виде уходящего глубоко под землю светового якоря, и поднимаясь назад этот столп света затем мною мысленно формировался в яйцеобразный золотой шар вокруг тела.
Подобную защиту она давно установила вокруг квартиры, и теперь никто ни из нашего мира, ни из потустороннего не мог в нее проникнуть или обнаружить что-то сверхъестественное, исходящее из нее.
- Ни одна раса во Вселенной не живет в подобных клетушках, - сказала она, уложив меня на пол и начав прохаживаться по моей спине, мягко перемещая вес здесь и там. – Даже каюты на кораблях наших недругов – рептилий и инсектов - имеют округлую форму. А здесь вас еще пичкают различными излучениями, которые живому просто губительны.
Я только мычал в ответ (хотя очень хотелось узнать про ее врагов, но понимал, что еще не время). К тому же, если вы думаете, что хождение по вашей спине - приятное удовольствие, то спешу вас обрадовать, что это не так. Поток огненной энергии исходил из ее стоп и буквально взрывал мой позвоночник. После последующего мягкого массажа всего тела мне действительно стало легче дышать. В самом прямом смысле. Если честно, никогда раньше мне так не дышалось.
- Теперь мы можем заняться энергетическими упражнениями, - сказала она довольным голосом.
- Ты научишь меня бросаться файерами, как в «Звездных войнах»?- вспомнил я сегодняшний сон.
- О, Богиня, - возвела она очи горе. – Ты когда-нибудь перестанешь быть незрелым юнцом? Вначале ты должен хотя бы научиться создавать своими руками простой шар энергии.
Теперь началась настоящая работа. Я, как губка, впитывал все ее указания и наставления.
- Первично сознание, в отличие от того, чему вас учит ваша наука. Вот, например, человеческое тело, - она подошла к большому зеркалу у стены и стала поправлять прическу. У ней это получилось очень естественно, хотя причина оказалась совсем прозаической, о чем она поведала, увидев мой восхищенный взгляд: - У нас в доме зеркал не было. Алексей считал, что они – порталы в другой мир, и оттуда на тебя могут переходить различные сущности.
Я промолчал, чтобы не обидеть ее ненароком, что я думаю об этом Алексее и его причудах, и она продолжила:
- Подойди сюда, - велела она. – Посмотри на свое хилое и дряхлое тело. – Она немного преувеличивала, видимо, имея в виду большинство нынешнего поколения, я-то по выходным часто ходил в спортзал, за что получал дополнительные баллы в рейтинге. Но когда я встал рядом, то понял, что в сравнении с ней выгляжу замухрышкой.
- Смотри, - сказала она, подняла руки в сторону и напрягла бицепсы. Мой недоуменный взгляд сменился новым восхищением. Когда она это делала, то становилась похожей на чемпионку по бодибилдингу.
- Все дело в силе мыслей, - продолжила она. – Сильнее этого нет ничего на свете. Ты можешь качаться сто лет со штангой, но никогда не обрести нужной силы мышц, не говоря уже о гармонии тела и души. Попробуй, смотря в зеркало, понапрягать мышцы, направляя в них энергию намерения. Эффект окажется намного быстрее и глубже.
Таким образом мы перешли к физическим упражнениям. Потом к дыхательным и на концентрацию. К вечеру я был похож на выжатый лимон. Никогда бы не подумал, что женщины могут быть настолько требовательными и безжалостными.
- Последнее, что мне хотелось бы преподать тебе сегодня, - сказала она своим учительским тоном, от которого мне уже выть хотелось, - это как управлять снами. Прежде всего, ты должен понимать, что ты в нем находишься. У большинства на это уходит многие дни или даже месяца. У нас этого времени нет. Поэтому ты уж постарайся, ладно?
Я кивнул. Похоже, она хотела, чтобы я начал это уже сегодня.
- Следующим шагом будет взаимодействие со сном. Он может быть нелинейным и не иметь смысла – тогда ты просто плывешь по течение и делаешь что-то необычное, что не вписывается в сон. Можно также попросить у подсознания, чтобы те способности, которые проявятся во время сна, затем ты мог бы использовать наяву... - Она увидела мои слипавшиеся глаза. - Ну, все, на сегодня хватит.
Она подвела меня к кровати и помогла улегся в нее. Сама она казалось свежей, как огурчик, словно сама не проделывала все те же упражнения, которым меня обучала, хотя, конечно, это было не так. Потом сама разделась и улеглась рядом. Свет по команде Маши медленно угасал, даже на потолке ничего не загоралось.
«После таких измыва… нагрузок, - прервал я неправильную мысль, - у меня нет сил, чтобы даже ее обнять».
Может быть, она все-таки читает мои мысли, потому что она обняла меня сама. И даже быстро поцеловала в губы, тут же отстранившись.
- Ты герой, - похвалила она меня, отчего недовольство, что она так быстро закончила свой поцелуй, тут же исчезло. – Может быть, я даже успею тебя подготовить.
Я хотел было спросить, подготовить к чему, но последние силы иссякли, и я просто провалился в сон. Последней мыслью было то, что нужно исполнить ее просьбу и попробовать осознать во сне тот факт, что он мне снится. И меня унесло во вселенную грез.